Пушкинский век

Кроме Невского проспекта от здания Адмиралтейства радиусами отходили Адмиралтейский проспект (или, как его чаще называли, Гороховая улица) и Вознесенский проспект. Здесь год от года все выше вздымались тесно прижатые друг к другу доходные дома с лавками и мастерскими в первых этажах. Неподалеку от того места, где Адмиралтейский проспект пересекался с Садовой улицей, видна была церковь Успения Богородицы на Сенной площади и просматривалась часть торжища, кипящего пестрой простонародной толпой. Далее открывалась между домами заставленная баржами Фонтанка с ее набережными, дворцами, особняками и казармами. За рекой расстилался огромный Семеновский плац, окруженный казармами лейб-гвардии Семеновского полка, и отчетливо просматривался голубой купол построенного Стасовым Троицкого собора Измайловского полка.

К западу от Сенной площади начинался район города, именовавшийся Коломной. Часть Коломны возле Офицерской улицы петербуржцы называли Козьим болотом: до начала XIX века здесь лежало едва проходимое болото, где пасли коз, а осенью стреляли уток.

Над бессчетными крышами домов и домишек Коломны поднималась огромная темная крыша Большого театра, перестроенного после пожара и торжественно открытого в 1818 году. Неподалеку виднелись главы Морского Никольского собора с ярко вызолоченными куполами, его ажурная колокольня.

При взгляде вдоль Невы в сторону залива открывался зеленый массив Екатерингофского парка. Еще дальше виднелись высокие трубы нескольких фабрик, лесистые острова в устье Невы, широкая дуга морского побережья, разворачивающаяся в сторону Петергофа. С середины 1810-х годов над блестящей поверхностью залива можно было видеть в небе черный дымок, оставляемый бегущим в Кронштадт пироскафом.

Покрытая кораблями, баржами и лодками Нева делила город на две неравные и несхожие между собой части. «Острова, составляющие правый берег, — писал столичный житель, — представляются взору в характере, совершенно отличном от противоположной части города: места более открыты, строения не столь обширны и не так сжаты, сады более разбросаны между жилищами».

Петропавловская крепость — цитадель северной столицы — с ее одетыми камнем стенами, золоченым острием соборной колокольни, грозным пушечным громом казалась особенно воинственной на фоне расстилавшегося за ней почти сельского пейзажа.

Обширные пространства Петербургской стороны (или Петербургского острова), Выборгской стороны, а также Васильевского острова, хотя и считались частями столицы, на деле были пригородами: дома почти сплошь деревянные, улицы немощеные, много садов, огородов, пустырей.

Район Петербургской стороны по берегу реки Ждановки именовался Мокрушами — при малейшем подъеме воды в реке низкий берег здесь оказывался затопленным.

Восточная часть Васильевского острова была застроена аккуратными домиками с зелеными палисадниками. Здесь, как свидетельствует современник, «в построении домов заметны приятная простота, чистота и удобство для хозяйственно-семейного расположения». Тут во множестве обитали петербургские немцы. Только Стрелка Васильевского острова и соседние с ней кварталы, застроенные частью еще при Петре, по характеру своей архитектуры примыкали к центральным улицам левого берега Невы.

На Стрелке возвышалось одно из самых значительных сооружений Петербурга — огромное здание Торговой Биржи. История создания его весьма характерна. Биржу начали строить по проекту одного из лучших зодчих эпохи — знаменитого Джакомо Кваренги. Здание уже подвели под крышу, когда стало ясно, что, прекрасное само по себе, оно не решает общей градостроительной задачи: поставленная на оконечности Васильевского острова, Биржа должна была стать центральным звеном величественной невской панорамы. Кваренги этого достигнуть не удалось. И почти готовое здание разобрали. Специальная комиссия, во главе которой стоял строитель Адмиралтейства А. Д. Захаров, руководила совершенствованием нового проекта, выполненного Тома де Томоном.

Двенадцатилетний Пушкин мог видеть, как здание Биржи освобождалось от строительных лесов…

Петербургу повезло. Его строительством руководили великолепные мастера. Они сознавали, что делают общее историческое дело. И строили не отдельные дома или дворцы — строили город, создавали цельное произведение, единственное в своем роде коллективное архитектурно-симфоническое сочинение.

Виднейшие архитекторы состояли членами строительных комитетов, которые рассматривали проекты всех зданий, возводившихся в центре столицы. Комитеты призваны были следить за тем, чтобы каждое здание Петербурга «в красоте, приличии и правильности соответствовало общему для города предположению» и не поднималось выше Зимнего дворца. Комитеты также наблюдали за качеством строительных работ — прочностью фундаментов, сводов и стен, за безопасным в пожарном отношении расположением печей. Капитальный ремонт или значительная переделка дома, даже постройка ограды или забора на собственной земле требовали специального разрешения властей.