Пушковое царствие (СИ)

— Не хочу водки, не хочу настойки. Хочу найти носки и сделать так, чтобы ко мне относились по-человечески. Ты знаешь, что они начудили на этой грёбаной дуэли? Они Карину наказывать повезли. Она огнём горела, когда я пытался хоть как — то повлиять на процесс наказания за непослушание. Это что за средневековые понятия? Она что, рабыня? Она маг, хоть и чёрный. По какой причине было принято вот так экзаменовать меня? Я ненавижу такие методы — орал я и снова ринулся на поиски носков. Найдя правый или левый, фиг разберёшь, я натянул его на ногу. И рванул на поиски второй потеряшки. Выдохся, сел на скрипучее, старое кресло и загрустил. В этой позе и нашёл меня Тимофей Иванович. Войдя в комнату и оглядев беспорядок, облокотился об трость.

— Чего чудим? Татарин, ты водки ему предлагал? — спросил медведь.

— А то как же, как полагается, первым делом спросил. «Не хочу» говорит я твоей водки, и настойки из грибочков тоже не хочу. «Дай» говорит справедливости и душевности товарищам нашим «чёрным», а то перестану быть «прозрачным», и уйду в монастырь. Смех в комнате «грохнул» как из пушки. Мои смеялись, медведь аж пополам согнулся. Когда всеобщий приступ истерии прошёл, решено было всё-таки до кафе дойти. Есть я уже конкретно хотел, и выяснилось, что экзамен я последний сдал, и больше у меня их не будет.

— Мы домой поедем? — с надеждой в голосе спросила Маруся.

— Нет, проводник ты мой пушистый, не поедем — по-доброму сказал Тимофей Иванович и взял её на руки.

— А что мы будем делать? — снова спросила она.

— Завтра у Димы важный день. Он предстанет перед серебряными и получит заслуженную награду за отличную учёбу. И за успешные результаты экзаменов. А потом, он сможет попросить одно единственное желание у них. И они исполнят. Вот он и нервничает, «прозрачный» наш. Многое хочет попросить, а не получится — ответил он и посмотрел на меня.

— Да понял я, не дурак — проворчал я под свой нос и попытался не испортить всем настроение окончательно. Нужно было перекусить, иначе от голодных спазмов желудка некуда было уже деться. Дойдя до нелюбимого кафе, я первым делом попытался абстрагироваться от происходящего. Не видеть сопливого вурдалака и кривую ведьму ещё было можно, если постараться, а вот не увидеть хозяина «чёрного» ведомства, который преспокойно сидел за столиком и пил свой кофе, я не смог. Отвратительная муть, где-то из глубины моего организма подступила к горлу, и я, не сопротивляясь ей, смело подошёл к Иллариону.

— Приветствую вас, о — хозяин, из всех хозяинов, вместе взятых. Позвольте присесть за столик к вам, дабы разрешить начинающийся спор, который может перерасти в открытый конфликт, если мы, как цивилизованные маги, не разрешим его сами. Что скажете? — спросил я.

— Ничего не скажу, потому что столовая и баня — это центр временного перемирия абсолютно всех ведомств. И ты, Дима, как бы не хотел, ничего сделать мне здесь не сможешь. Не работает магия в этом кафе. И тем более, ты «белый». У вас, малахольных, вообще нет понятия поднять руку на кого-либо из каких либо, и т.д. Садись, коли пришёл — ответил он и уставился в одну точку, допивая бурду из стакана, который, кстати, отвратительно вонял. Я посмотрел на своих. А смотреть то было и не на кого. Они давно ушли с Тимофеем Ивановичем за его столик, и уже Татарин вовсю орудовал подносом, бегая по залу. Я сглотнул голодную слюну, посмотрев на блинчики в тарелке у домового, который специально пробегал мимо меня, и я сдался. «Разберусь с ним обязательно, но позже» — думал я и поспешил к своим.

— Дима, ты нарываешься на скандал с «чёрными». Если так дальше пойдёт, ты у меня практику проходить будешь в Африке. То ещё наказание. О своих пушковых подумай, врятли Марусе понравится соседство с анакондой. Она конечно бессмертная, но перерождаться ей, каждый день придётся. Оно тебе надо, к горшку ежедневно приучать? — спросил медведь и внимательно на меня посмотрел.

— А что, такое возможно? — снова спросил я и мои глаза полезли на лоб.