Пусковой Объект

— Совершенно верно, — подтвердил Юрий Васильевич, — гэдээровские роторные „Юги”. Сейчас мы с вами их увидим сверху. Уже подходим. Немцы здорово помогли нам не только „Югами”, но и отвалообразователями, и другой техникой. Сами же и обслуживали все эти годы. Но теперь мы опыт переняли. Разъезжаются друзья.

— Юрий Васильевич, ну и как контактировали? Нормальные ребята?

— Мужики ничего. Только слишком аккуратные и чистюли. Ни сморкнуться громко не умеют, ни пернуть от души. А так ничего. Сейчас их осталось несколько человек. Оформляют визы на русских жен. Нашли здесь местных, в обслуге. Одна — горничная в гостинице — Валя. Другая — парикмахерша. То ли Изабелла, то ли Нателла. Светленькая такая, вся из себя…

Игорь был поражен тем, что начальник смены был в курсе не только далеких исторических событий, но и волнующих проблем сегодняшнего дня.

— Как женщины? — живо заинтересовался Померанцев. — Не опозорят… наши идеалы?

— Насчет идеалов не знаю. А так, внешне, вполне приличные. Не скажу, чтобы красавицы. Но грудь, задница — это все на месте. Я думаю, для немцев — сойдет!

Глеб Борисович был вполне удовлетворен ответом. Между шуточками подошли к обрыву. Гости были захвачены фантастической, неземной красотой. Настоящий лунный кратер! Огромный котлован вырытой земли с холмистыми склонами по форме напоминал чашу стадиона, увеличенную примерно в двадцать раз. Где-то на дне были смонтированы два механических чудовища со стометровыми стальными лапами и роторными ковшами для вскрышных работ.

По склонам в нескольких местах извивались ручейки шоссейных дорог, ведущих от здания управления непосредственно к месту рабочей выработки. По ним нескончаемым потоком двигались самосвалы величиной со спичечный коробок.

Насмотревшись вдоволь сверху на космический пейзаж, Тимофеев попросил подкинуть их, если это позволено, на дно чаши, к месту погрузки руды.

— Для вас можно, — снисходительно согласился начальник смены, — как-никак, свои друзья по несчастью. Пойдем назад, к управлению. Дам вам в сопровождение рабочий самосвал и… дуйте на своем автобусе вниз.

Пожилой, красный от загара шофер в белой парусиновой кепке сел за руль самосвала и, выглянув из кабины, махнул Максиму рукой. Дескать, давай потихоньку за мной. Поехали.

Внизу, на самом дне колодца, было жарко и душно от неподвижного воздуха. Работа протекала размеренно, отлаженно, по-домашнему буднично. Два обычных экскаватора с двух сторон от проезжей дороги методично вгрызались в черный грунт прямо под ногами. Самосвалы растянулись в очередь: где-то был небольшой затор. Подъезжали и тормозили между экскаваторами. Три-четыре полных ковша черной породы, и… самосвал дернулся и пошел. Тут же его место занял следующий. Опять три-четыре ковша. „И так вот, — подумал Игорь,

— наверное, день и ночь. День и ночь. Недели, месяцы, годы. И никаких заключенных. Все шофера и ремонтники — вольнонаемные”.

Игорь нагнулся и с интеллигентной почтительностью двумя пальцами поднял из-под ног кусочек черной руды.

— На память можно взять? — спросил он у сопровождающего их шофера.

— Да хоть две горсти, — беззаботно бросил тот, — у нас тут этого добра навалом.

— А не вредно голыми руками трогать? — пристал к нему Игорь.

— Радиоактивность большая?

— Елки точеные, — искренне рассмеялся шофер, снимая кепку, — да это же простая смолка. Дай ну-ка твой кусочек. Я его сейчас тебе языком оближу, чтобы ты не беспокоился. Вот так, понял? На! — возвратил обратно. — Все у тебя будет в порядке, парень. Баба есть — дети будут.

— Так-то оно так, — произнес задумчиво Тимофеев, — а за вредность сто процентов все-таки идет?

— Это само собой, — согласился шофер.

По дороге в город Игорь между прочим поинтересовался у Василенко, как же используют эту урановую руду в качестве топлива для атомных реакторов, в частности, для БН-350.

Константин Иванович посмотрел на „мудреца” с отеческим снисхождением.

— Игорь Евгеньевич, на БН-350 в качестве топлива будет использована двуокись урана, обогащенная двести тридцать пятым изотопом до двадцати трех процентов. От природной руды до ядерного топлива еще десятки переделов. И делается это не в Шевченко, а совсем-совсем в других местах. И необязательно — именно из этой руды.

Вечером Игорь с некоторой гордостью показал жене кусочек урановой руды. Аля отшатнулась и вскрикнула от испуга.

— Ты что, Игорь, совсем с ума сошел?

— Да это же, Алька, совершенно неопасно, — попытался успокоить ее Игорь, — это безвредная урановая смолка. Ее даже облизать можно. Жена у меня есть — дети будут.

И он тут же, высунув язык, продемонстрировал жене полную безопасность руды для человеческого организма. Игорь положил памятный кусочек на подоконник в кухне, в небольшое кофейное блюдечко с голубым узором. В течение всего вечера он время от времени с трепетом подходил к нему и любовался матовыми черными бликами.