Пусси Райот. Подлинная история

30 августа в Казани находят тела двух женщин – матери и дочери – с колото-резаными ранами. На стене квартиры, в которой совершено убийство, кровью написано «Free Pussy Riot!». Протоиерей Димитрий Смирнов объявляет, что вина за преступление лежит на защитниках панк-группы: «Эта кровь на совести так называемой общественности, которая поддержала своим авторитетом участниц этого акта в храме Христа Спасителя, потому что в результате люди с неустойчивой психикой получили карт-бланш». Через два дня житель Казани Игорь Данилевский, задержанный по подозрению в убийстве, признает вину и расскажет, что надпись кровью на стене оставил, чтобы сымитировать ритуальное убийство и запутать следствие. Выясняется, что убийца был должен жертвам крупную сумму денег.

В начале сентября Парламентская ассамблея Совета Европы называет приговор Pussy Riot «явно непропорциональным» и требует его пересмотреть. Владимир Путин заявляет: «Я знаю о том, что происходит с Pussy Riot, но я туда совершенно не влезаю». А премьер Дмитрий Медведев через несколько дней выскажется в пользу условного срока: «С моей точки зрения, вот той кары, которую они уже понесли, того содержания в условиях тюрьмы на протяжении довольно значительного периода времени вполне достаточно для того, чтобы они призадумались о том, что произошло в их жизни по их глупости или по каким-то другим причинам».

Слух о том, что две непойманные участницы панк-молебна покинули страну, подтвердит сначала Петр Верзилов, а потом вокалистки группы, пришедшие на эфир «Радио Свобода» в масках (как и всегда). Они пообещают новые акции от Pussy Riot – громкие и дерзкие. Журнал «Сноб» присуждает Pussy Riot премию «Сделано в России» в номинации «Арт-проект года». Европарламент выдвигает панк-активисток на премию «За свободу мысли» имени Андрея Сахарова. Вдова Джона Леннона Йоко Оно награждает Pussy Riot премией мира «Леннон-Оно». Екатерина Самуцевич, Надежда Толоконникова и Мария Алехина в свою очередь предлагают выдвинуть своих адвокатов на Нобелевскую премию мира.

За несколько дней до кассации – последнего шанса отменить приговор – распространяются слухи о том, что Катя Самуцевич недовольна своими адвокатами. Инициативная группа, несколько Катиных друзей, начинают публично пререкаться с Фейгиным, Полозовым и Волковой: якобы адвокаты делают себе имя на громком процессе и не очень-то озабочены тем, чтобы уберечь подзащитных от колонии. Есть нюанс: Катя действительно не успела спеть «Богородица, Путина прогони» вместе со всеми, так как ее остановил охранник храма. Она даже не дошла до амвона. Если как следует упирать на это, суд может смягчить приговор – но только одной из участниц. Будет ли это расколом группы?

«У меня ходатайство!» – произносит Самуцевич в самом начале заседания. «Катя!» – грозит ей пальцем отец. Но она все-таки ходатайствует об отказе от защитников Волковой, Полозова и Фейгина. «Так как моя позиция по данному делу не совпадает с их позицией», – поясняет она. Заседание переносят, Кате находят нового адвоката – Ирину Хрунову. На ее счету несколько громких политических дел: она защищала Михаила Ходорковского, музыкального критика Артемия Троицкого, спецкора «Новой газеты» Аркадия Бабченко. (Впоследствии от услуг Волковой, Полозова и Фейгина откажутся и остальные участницы группы.)

Маневр ли сработал, или так случилось бы без всяких рокировок – 10 октября суд заменяет Кате реальный срок условным. В «аквариуме» никаких признаков раскола: Маша обнимает Катю, Надя хлопает в ладоши, все смеются. Кто-то берет скорее растерянного, чем радостного отца Кати за плечо и шепчет: «Поздравляю!» Судья дочитывает решение коллегии: приговор Толоконниковой и Алехиной оставить без изменения.

На выходе из суда отец Кати пытается заговорить с адвокатом Фейгиным. «Ведь это же все равно группа? Я понимаю…» – «Все в порядке. Мы очень рады, что вы уже сегодня сможете увезти Катю домой», – отвечает Фейгин. Муж Нади Петр Верзилов реагирует лаконично: «Неожиданное решение Мосгорсуда по непонятным соображениям».

Из здания суда выходит Катя, и около сотни журналистов накидываются на нее. В давке они бьют друг друга камерами, теряют микрофоны. Катя не настроена общаться с прессой. «Я рада, что меня отпустили, но расстроена из-за девчонок», – коротко говорит она и вместе с друзьями бежит к машине. «Екатерина, откройте окно! Иначе мы вас не выпустим!» – кричат журналисты, окружая машину. Окно все в каплях – идет дождь, и сделать кадр через стекло невозможно. Наконец машина с Катей и ее друзьями вырывается из кольца репортеров и уезжает.