Пусть дерутся другие (СИ)

— Вы сказали, что мой взвод значится в погибших. И я тоже.

— Верно.

— Но почему?! — накопленное, помахав на прощанье рукой здравому смыслу, вырвалось наружу. — Почему не отправили комиссию по расследованию инцидента? Почему всё спустили на тормозах? Мы же выжили после налёта. Искали помощи, следуя межправительственным соглашениям. Требовали связи!

Собеседник спокойно воспринял мой, несколько горячий, спич. Поиграл желваками, колюче сузил глаза.

— Кто тебе сказал, что разбирательство не проводилось? — процедил он. — Проводилось, но негласно, в силу ряда объективных причин... Из всего, что ты рассказал, рядовой, мы не знали лишь о выживших. Протокол по уничтожению служебных кодов доступа к системе функционирования маяка, считанный из твоего ID, полностью совпадает с протоколом, имевшимся у эвакуированного вместе с оборудованием техника. Как следствие, абсолютная схожесть данных косвенно подтверждает обстоятельства подрыва навигационного комплекса.

— Что может подтвердить протокол, записанный до начала всего этого? — я смутно представлял, как уместить в одно слово всё пережитое, поэтому воспользовался неопределённым термином «это». Пусть понимает, как хочет.

— Сержант Боловенкаммаран Ре Мон Мидхопахаяхху, — у флотского оказалась феноменальная память на имена и идеальное произношение, — действовал согласно инструкций. Твой рассказ это подтверждает. К нему у нас нет претензий. К твоему взводу — тоже, если не всплывут какие-либо нарушения закона или устава.

Зашибись... нас там убивали, а флот претензий не имеет. Впору расплакаться от счастья.

Полковник, похоже, прочёл эту мысль на моей физиономии, жёстко дополнив:

— Рядовой! Я не идиот! И прекрасно понимаю, как ты обо мне сейчас думаешь! Считай, что ты выполнил приказ командира и донёс важную информацию по назначению. Благодарю за службу. Поэтому настоятельно советую из абстрактных рассуждений вернуться к более насущному для тебя вопросу... Что мне с тобой делать?

До меня только теперь дошла вся подоплёка услышанного. Флотский явно хочет что-то предложить, но старается сделать так, чтобы с инициативой выступил я, обозначив свои хотелки.

Мутит на ровном месте... Ну, на то он и начальник контрразведки сектора. Должность обязывает.

Основное полковник мне уже сказал: я — официально погибший, но боевую задачу выполнил, пусть и через одно место. У Розении ко мне претензий нет, зафиксировано судом — это мне и без него известно. В Нанде — тут флотский никак себя не проявил, ограничившись ознакомлением — скорее всего, тоже без претензий. Я выполнял приказ командира взвода, действуя по обстановке и руководствуясь вполне конкретной мотивацией.

Тем более, все возможные прегрешения совершил не Вит Самад, а некий Готто Ульссон. Служба в «Титане» и участие в боевых действиях — да всем плевать. Зря меня, что ли, сутками допрашивали? Всё сообщил — и зачем, и почему, и в каком месте чесалось при определённом действии. К тому же, такую грязь из комнат не выносят (*).

Наболтал лишнего на интервью? А что именно лишнее? Говорил честно, без фантазий. Вдобавок, факт того, что меня выпустили с поверхности планеты, упорно подчёркивает очень простой вывод — там между собой договорились. Каждая сторона получила желаемое и успокоилась, подсчитывая дивиденды от сделки.

Наверное, размышления слишком затянулись, и флотский, подталкивая меня неизвестно к чему, вдруг поведал много интересного.

Сначала сообщил, на что меня обменяли. Я чуть не заржал... На полузапрещённые товары, по забавному стечению обстоятельств имевшие отношение к тому самому карьеру, у которого мы с Психом торчали вместе с пушкой. И он же со скучающим видом уведомил о том, что вся моя эпопея стала результатом неудачной провокации незнакомого политикана, погибшего при взрыве на маяке.

Человек рвался к власти, устроил налёт, мечтая обвинениями в некомпетентности подвинуть действующего президента, но скопытился сам из-за ретивого сержанта, помешанного на соблюдении инструкций. Еле сдержал злобный хохот. Есть в этом что-то от номинации на премию Дарвина.

Доведённая до меня сведения, как утверждал собеседник, являются точными данными разведки и выжимкой из отчётов дипслужб.

... Ага, про последствия взрыва на маяке мы с парнями ещё в больнице догадались, пока обращение президента слушали... Но я, естественно, на эту тему предпочёл держать язык за зубами...

Когда спросил, для чего полковник раскрывает секретную информацию, тот лишь отмахнулся:

— Нет в этом никакого секрета. Теперь нет. Слишком многим известно.

Многим так многим... Мне оставалось только пожать плечами, и сыграть в открытую:

— Господин полковник! Что, обычно, происходит при «воскрешении» погибшего?