Пусть дерутся другие (СИ)

— Но ты забыл про свой поход к Гленноу. Неужели ты считаешь, что Арти в этом вопросе обошли стороной? По твоим словам — вряд ли. Соответственно — в Роне проклюнулись старые, учительские замашки, выразившиеся в назидательных интонациях, — он нужен там, в тюрьме. Или я ничего не понимаю в интригах и покере.

— Сомневаюсь. Мой взвод отпустили. История закончена.

— Не скажи...

Задолбала она своим скепсисом.

— Что вы теряете? — перешёл я в наступление. — Сведения о приговоре вашему сыну взяты из открытых источников — ничего секретного. Мать переживает за отпрыска — нормальный процесс. Пытается спасти любимое чадо, причём законными способами — трижды нормальный процесс! Суд прошёл, таиться нечего. Можно играть в открытую.

Она с вызовом тряхнула рыжей копной волос, одним махом допила кофе, вернула чашку с блюдцем на столешницу.

— Ты допускаешь, что журналист мог так же общаться с Арти, как и с тобой?

— Разумеется. Считаю это более чем вероятным и выгодным.

— Поясни.

— Если Гленноу видел вашего сына, то он или промолчит, или намекнёт об этом событии. Последнее было бы чудесно, но слабо верится... При любых раскладах нас интересует публичность, а не его отношения со всякими спецслужбами. Но и тут присутствует положительный фактор — вздумай Глен отказаться от выпуска шоу в эфир и сообщить о вашей заинтересованности кураторам из КБР, то они все окажутся на растяжке: или полностью игнорировать само существование Пс... — еле успел прикусить язык. По привычке тянет наставника Психом именовать, — Артура, или мириться с общественным резонансом. Я склоняюсь ко второму варианту. Им-то что? Сидит «титановец» и сидит, по закону. К тому же, секрета из приговора они не делали, всё напоказ. Оттуда и следует начинать, из Розении. Внаглую. Полыхнёт там — телевизионщикам Нанды ничего не останется, кроме как клепать сюжеты о патриотическом патриоте, гниющем в кровавых застенках.

— А если Глен промолчит? — пессимистично парировала Рона.

— Ну и что? Допустим, он встречался с Артуром. По опыту могу сказать — общение шло при конвое, без близких контактов. Там не тот случай, чтобы секретничать и предавать приветы.

— Слишком сложно. Давай поищем ещё кого-нибудь. Из той же Нанды.

— Вспомните, как мы расстались с «Титаном», — грустно ответил я, и сам начиная сомневаться в том, что наворотил. — Не стоит рисковать. Лучше пробовать издалека, ставя остальных перед фактом. Нам ведь требуется расшевелить высокие жопы, а не личную популярность раскручивать. НьюДания вообще в стороне. Им эта война до лампочки.

— Я боюсь за Арти, — на мгновение замявшись, озвучила свои опасения женщина. — Вдруг мы только навредим?

Резонно. Сам об этом размышлял.

— Он уже в тюрьме. Что ему ещё сделают? Убьют? Или накрутят пожизненное?

— Не знаю. Мне страшно.

Приехали... Ступор. У Роны эмоции перевесили логику. Ей нужно утешение и переложить на кого-нибудь ответственность за судьбу сына.

— Всё. Будет. Хорошо, — раздельно произношу я, неожиданно замечая в голосе схожесть с отцом. Он точно так же успокаивал маму, если на ту находила блажь колебаться и предаваться нерешительности по какому-нибудь поводу.

— А если Гленноу откажется встречаться? — сбивчиво вопросила женщина, но уже без былого трагизма.

— Начнём трепать чиновничьи нервы через другие сетевые каналы. Но я бы попытался убедить Глена. Тем более, сенсация у нас в рукаве. Дядюшка Чичух нужен всем, кто зарабатывает на сетевой популярности.

— Теперь я должна подумать, — изящно контурированные брови съехались к переносице, демонстрируя умственное напряжение. — Если хочешь, поспи на диване, в гостиной. Или визор посмотри. Вечером переберёшься в комнату Арти. Извини, не рассчитывала на гостей с ночёвкой. Надо её приготовить.

Мне оставалось лишь по-доброму улыбнуться. Рона — со мной. И мы оба это понимаем. Я знаю, что она примет, вернее, уже приняла мой план. Она знает, что я знаю. А отговорка про раздумья нужна для приличия, в угоду вечной женской причуде «томить» кавалера ожиданием.

Глава 4

От проживания в новом доме Психа я отказался. Мягко, но настойчиво.

Предпочёл заранее подобранный, очень дешёвый хостел недалеко от океанского берега. Казарменная обстановка, когда в комнате одновременно тусуется до полутора десятков человек и вокруг двухэтажные кровати, меня не пугала. Наоборот, радовала возможным обществом сверстников и новыми знакомствами. Одурел я после тюрьмы, к людям тянуло.

Имелась и другая причина, чтобы обменять новые простыни в комнате Психа на перегарно-пердящую братию хостела.

Неуютно мне было жить под одной крышей с Роной. Чувствовал я непонятную вину за то, что свободен и нахожусь здесь, в краю солнечных пляжей, а не сижу взаперти, изучая номер 119 на стене. От этого образовывалась внутренняя неловкость. Такая, позорная… будто на краже конфет поймался.

Мать товарища, надо признать, тоже не особо возражала против моего выбора. Предложила, конечно, но больше для приличия, чем действительно жаждала видеть в своих пенатах малознакомого парня.

— Как знаешь. Ты меня не стеснишь.