Пусть этот мир прогнется под нас

— А ты помнишь Голубко? Он ведь все-таки сделал большую козу тому авианосцу. Когда про вражьи учения узнали, его лодку как раз туда в автономку направили. Голубко уже на пенсию собрался, а наш контр-адмирал его на этот авианосец и купил. Он же со своим пунктиком в башке, что мечтает по авианосцу стрельнуть, не то что весь штаб высушил, а и нам на пьянках-вечеринках всю плешь проел, аж со времён училища. Ну вот, под авианосец наш комфлот его и подписал еще на одну автономку. И ведь выследил-таки он тот авианосец, даром что ли штабные ему все расклады про эту посудину скидывали. Они пока его скрадывали, из-под воды неделю не поднимались, а как на дистанцию атаки вышли, да в перископ его увидели, то ручки то и зачесались…, - рассказчик сделал театральную паузу, пользуясь общим вниманием, — короче…стрельнули они… — оглядел он присутствующих.

— Да ну нах…… брешешь же кап два, — недоверчиво произнес наш старпом с "Росслау".

— Собаки брешут, а мне потом парни на ухо верно шепнули, так и было, стрельнули…, - он снова сделал вид, что крайне заинтересован содержимым кружки.

— А дальше-то что? Попали? — опять не выдержал старпом.

— Да куда там, кто же дерьмом попадет. Они на перископ вышли, все данные для атаки ввели, и гальюны пневматикой продули. Неделю же в режиме молчания под водой шли, гальюны-то переполнены… вот и продули их, вместо торпеды, только авианосец один черт загорелся, и не слабо, — не, ну какой мастер! Кап два не спеша допил кружку, вытер усы, и начал оглядываться на бар, чтобы повторили.

— Степаныч, не трави душу, как авианосец может от дерьма загореться? — весь вид нашего старпома был воплощением всемирного недоверия. Похоже, собеседники неплохо знали друг друга, а остальные сейчас просто наслаждались спектаклем.

— Да самым настоящим образом и загорелся. Голубко второй раз на перископ вышел, и сам охренел. А когда вслух сказал, что авианосец горит, то особист его от перископа оттолкнул и давай сам смотреть. Представь, капитана от перископа оттолкнуть! Особист, сука, стекло над панелями пуска торпед чуть что носом не обнюхал, стекло цело, а авианосец горит. Во, дела…, - занялся кап два содержимым пенки от пива из свежепринесенной кружки. Желваки старпома ходили, но он молчал, молчал и рассказчик, задумавшись над смыслом жизни, и видимо выпав из реальности.

— Степаныч, а что авианосец вдруг загорелся? — спросил Сорокин.

— Да капитан у них нервный попался, наверно. Когда акустики про пуск торпеды сказали, он авианосец начал уворачивать, а тут как раз самолет садился. Ну и сел, еще на два других самолета. вот тебе и пожар, — перекатывая кружку, и глядя куда-то в пространство рассказчик был занят одному ему видимому картинами.

— Так не было же торпеды-то, — не выдержал старпом.

— А ты уши у акустика одень и попробуй отличить, когда подлодка пневматикой дерьмо из гальюна сбрасывает, или когда она той же пневматикой в тебя торпеду выстрелила. Короче, дали Голубко Красное Знамя и на пенсию отправили. А авианосец американцы в док оттащили, почти полгода в ремонте простоял. Только, парни, это не та история, чтоб зря где-то рассказывать, это я вам, как своим.

Вот так и сидели под истории и воспоминания. Увидев, что подкатила машинка с подарками, я попросил занести образец и показав на десятикилограммовую коробку, сказал, — А вот и подарочки от нашего стола — вашему столу. Рыбой угощать не будем, сами на своем сейнере наловить сможете, а вот мяском угостим. Принимайте подарочки для всего корабля, — я показал на коробки.

— Ну, для всего корабля маловато будет, — глядя на коробки, сказал недавний рассказчик.

— Десять тысяч обедов! Да ты лопнешь, детка, — рекламным голосом сказал наш старпом.

— Какие десять тысяч? — явно не понял кап два.

— Десять кило дели на двадцать грамм, получишь пятьсот в коробке, а в двадцати коробках — десять тысяч классных сухпаев, — отыгрывался старпом за рассказ про подлодку.

— Да ладно, тут десять тысяч порций? — не верил кап два.

— А давай проверим, — старпом полоснул перочинником по ленте и вытащив упаковку показал её всем за столом, — Достаточно одной таблетки, — постарался он скопировать голос Папанова из "Бриллиантовой руки", потом принес из бара две тарелки и стакан горячей воды, — А теперь наш маленький индоокеанский фокус, внимательно следите за рукой, я сейчас буду вас обманывать, — старпом положил порцию сублимата в тарелку и залил стаканом горячей воды, затем быстро накрыл все сверху второй тарелкой. Потом сел за стол и копируя кап два занялся пивом. За столом молчали, лишь в конце стола двое обсуждали тему тросов и лебёдок.

— Ну….. и что дальше? — кап два сдался, не выдержав окончания паузы.