Пусть ярость благородная

– Доброе утро, Ваше Императорское высочество, – склонил Карл Иванович голову в поклон, и тот же луч–озорник высветил блик на его уже довольно обширной лысине, – Омск, будем стоять один час.

– Знаю, дорогой Карл Иванович, – Великий Князь взял со стола заполненные бланки телеграмм, – будьте любезны, пошлите Филимона, пусть отправит. И проверит, нет ли нам чего-нибудь до востребования. Да и пусть купит свежих местных газет.

– Будет сделано, Александр Михайлович.

Карл Иванович вздохнул и вышел в коридор.

– Филимон?! – донеслось до Великого Князя, и пару минут спустя он наблюдал из окна взапуски припустившего к вокзалу лакея.

– Сандро, можно к тебе? – в дверях купе стояла Великая Княгиня Ольга, одетая как для променада. – Не составишь ли ты мне компанию прогуляться по перрону, а то хотела попросить Мишкина, а тот еще спит. Вчера, бесстыжий, допоздна резался с гусарами и кирасирами в карты, теперь его и из пушки не разбудишь…

Ольга склонила голову, ожидая ответа.

– С превеликим удовольствием, Ваше Высочество! – Александр Михайлович подумал, что, действительно, неплохо было бы пройтись по перрону, нагулять аппетит перед завтраком. – Да и погода-то какая?! Солнышко, весна!

– Да, весна, – согласилась Великая Княгиня, спустившись с подножки вагона, и взяв Александра Михайловича под руку. – Куда пойдем, Сандро?

Вдоль перрона уже редкой цепью стояли кирасиры с гусарами, как занавесом, отсекая праздную публику от литерного поезда.

– Давай до паровоза и обратно…

Внимание Великого Князя привлекла кучка воробьев, которые по весеннему времени, с азартным чириканьем, решали свои воробьиные дела.

– Демократия! – сказал Великий Князь с легкой усмешкой, кивком указав Ольге на воробьиное вече. – Шуму много, а толку?

Великая Княгиня слегка улыбнулась из-под вуали; сегодня она выглядела уже значительно лучше. Александр Михайлович подумал, что хоть они с Ксенией и родные сестры, но совершенно не похожи – ни внешне, и ни по характеру. Ольга будто взяла у Марии Федоровны и Государя Александра III всю сталь их характеров. Взять только этот ее брак – другая бы давно или бы напропалую изменяла мужу или валялась бы в истерике. А вот Ольга держится как железная. Только вот это ее фактически побег в Порт-Артур… да и тот, давешний, разговор. Значит, кипят и в этой милой головке страсти нешуточные.

Дошли до паровоза и повернули обратно. Солдаты в оцеплении, когда мимо них проходили Сандро и Ольга, становились во фрунт и прищелкивали каблуками, а она их приветствовала легкими кивками. Александр Михайлович знал, что в Ахтырском гусарском Ольгу любили, чуть ли не боготворили – и офицеры и рядовые гусары. И вот сейчас он с легкой улыбкой наблюдал этот ритуал выказывания обожания своему «предмету».

Но Бог мой, что это? Филимон несется сквозь толпу публики, рассекая ее, как атакующий миноносец волны. Да что случилось-то такого – туда бегом, обратно бегом… Прибежал, запыхался, дышит как твой паровоз, картуз на ухо сбился – хорошо, не потерялся.

– Вот, Ваше Императорское высочество! Последняя была! – и протягивает свернутую газету, недоумевая, что же там такого интересного.

Александр Михайлович разворачивает хрустящий, пахнущий свежей типографской краской, лист. И остолбеневает! Прямо на развороте статья, крупными буквами заголовок «НОВОСТИ С ТИХООКЕАНСКОГО ФРОНТА». Под заголовком крупно – четыре грубо отпечатанных фотографии и подпись «Вспомогательные крейсера, построенные в Северо-Американских Соединенных штатах», дальше статья: «Мичман Н, уроженец нашего города, доблестно сражающийся с японцами на крейсере «Баян», прислал в нашу газету эти невероятные фотографии и описание исторического боя, в котором была уничтожена японская эскадра…»

Великая княгиня через его плечо смотрит на фотографии, и ее лицо медленно розовеет.

– Сандро, это оно?

– Я думаю, да! – Александр Михайлович резким движением сложил газету пополам – да так, будто драгоценная статья со всеми фотографиями могла выскочить и убежать. Потом сунул в потную ладонь Филимона цельный золотой червонец. – Держи, милейший, заслужил! – и, оглянувшись, добавил: – Карла Ивановича в мое купе, скажи, как по боевой тревоге!

Прогулки были немедленно забыты, и Александр Михайлович с Великой княгиней, быстрым, но не нарушающим приличия шагом направились к вагону.

Газета лежала на столе, как неприятельский солдат на допросе. Статья, правда, ничего нового не поведала; она максимально точно повторяла то, что Великому Князю и Карлу Ивановичу уже и так было известно из служебных телеграмм. А вот фотографии… Хоть и были они мутными и отвратительного качества, но изображенные на них корабли приводили Карла Ивановича в состояние шока. Он водил по газете крупной лупой, вопросительно хмыкая в особо избранных местах, потом отбросил лупу и выдохнул:

– Невероятно, Ваши Высочества! Ничего похожего на что-нибудь привычное!

Александр Михайлович начал объяснять Великой Княгине Ольге: