Пусть люди вымрут! (СИ)

Эффект превзошел ожидания. И без того забитого туземца буквально затрясло. Кожа посерела насколько это вообще возможно у настолько черного человека, а большие глаза вовсе полезли из орбит, явно стараясь спрятаться где-нибудь за затылком. Пухлые обескровленные губы залепетали какие-то заклинания, изгоняющие духов. Возможно, на Миландру бы они и подействовали (все-таки у парня шаманская кровь!), но Гиза относила себя к роду людей, поэтому никуда изгоняться не подумала. Наоборот, еще добавила несколько видений несчастному. В пару к отосланному ранее образу великой воительницы (что было отчасти правдой), девушка обрисовала в красках, как она будет издеваться над своим муженьком в первую брачную ночь.

Удар пришелся в цель. У парня и так были нелады с женским полом — оно и понятно, иначе бы он уже давно подарил своему папеньке внучат-наследников, - но теперь он и вовсе потерял все данные природой возможности. Из угла, куда он забился подальше от «мертвой женщины», донесся запах мочи.

Оставался последний аккорд. Гиза расслабилась и сделала вид, что уснула. Через несколько минут, когда темнокожий муженек начал приходить в себя, она тихонечко, не открывая глаза, послала ему следующую картину. Она внушала тощему, что вот прошло несколько дней, он по-прежнему не может приблизиться к назначенной жене, а ведь приказ отца гласит заставить ее родить от него как можно быстрее! А тут еще злобный Гуэмба ломится в дверь, рассчитывая изнасиловать его женщину, окончательно опорочив имя Унры-а-унды. Он лишит отцовского покровительства, а значит — уничтожит. Только заступничество главного и единственного колдуна племени еще как-то сохраняло жизнь нескладному сыну вождя.

И тут же — новая картинка. Аккуратная, исподволь. Как будто, это неожиданно пришло в голову пусть и слабому, но умному молодому человеку.

«А что, если освободить пленницу, а отцу сказать, что она каким-то таинственным образом вырвалась и убежала? Вполне может сработать, ведь мертвец куда как сильнее обычного человека! Это общеизвестно!».

Парень колебался недолго. Он еще раз все взвесил, потом проверил нет ли никого за дверью и тихонечко, стараясь не шуметь, начал подкрадываться к якобы спящей белой женщине. Гиза старательно держала веки сомкнутыми, а дыхание — медленным и ровным. Для человека, прошедшего школу хашшишинов, это пара пустяков. Куда сложнее было не рассмеяться, представляя себе этого бедолагу.

Темнокожий парень покопался в разложенных на полу предметах, нашел что-то похожее на нож. Гиза почувствовала его совсем рядом, на секунду даже мелькнула испуганная мысль: а не вздумает ли муженек прикончить ее для надежности? Но от чернокожего веяло таким страхом, что он и подумать не мог об убийстве. Тем более ему было невыгодно представать перед отцом в роли женоубийцы. Тот требовал оплодотворения, а не убиения.

С веревками, стягивающими руки Гизы, этот неумеха возился минут десять. Пару раз даже кольнул скверно заточенной железкой девушку в бок, но Гиза стоически «не заметила» царапин. Еще не хватало, чтобы он и испугался и бросил свое дело на полпути. Это даже хуже, чем бросить на полпути дело, возложенное на него отцом!

Наконец, крепкие путы ослабили хватку. Парень отпрянул от арабески, испуганно прижал к груди и клинок и сейчас мучительно думал — как бы избавить себя от присутствия нелюбимой жены? Гиза не стала скромничать и помогла темнокожему парню внезапным пробуждением и сокрушительным ударом ногой в голову из положения «полулежа, прислонившись к стене». За такой удар мастера боевых искусств Ордена хашшишинов приняли бы у нее выпускной экзамен без дальнейших испытаний.

Черный задохлик рухнул на пол лицом вниз, нелепо поджав руки под живот. Потом заскулил, задергался, и секунд через пять затих. Девушка перевернула тело, из-под которого тонкой струйкой вытекала кровь — в точности такая же, как и у белых, и желтых и любых других людей.

Черный парень был неудачником не только в личной жизни, но и вообще. Умудрился так упасть, что сам себя проткнул совершенно неприспособленным для этого ножом. Нелепым, скверно заточенным клинком, который судорожно сжимал у груди, освободив пленницу.

«Что ж, значит действительно судьба», - подумалось девушке. - «Может быть, так и правильнее. Миландра велела убить шамана и сына, половина дела уже сделана. В конце концов, целенаправленно убивать парня было бы куда тяжелее».

Гиза как смогла замоталась в обрывки одежды и юркнула в соседнюю комнату. Если ее не обманывало обретенное недавно «внутреннее зрение», в одном из углов дома есть когда-то обвалившийся а потом плохо заделанный фрагмент стены. Вполне можно расковырять вот этим ножом. Этим нелепым орудием судьбы — еще теплым и мокрым от крови несчастного Унры-а-Унды.

Глава 12. Поражение на две трети

В одном из переданных образов демоница нарисовала тот самый колодец посреди площади, куда прошлой ночью ринулся чернокожий воин и откуда вышла делегация подземных жителей. Демоница просила воспользоваться колодцем. Спуститься в него или прыгнуть.