Пусть меня осудят. Книга вторая

Вдали послышалось завывание сирен.

23 глава

Скучать по человеку можно по-разному, но я никогда не думала, что это будет настолько невыносимо. Говорят, что через время человек начинает забывать, думать меньше, отвлекаться на другие вещи – ложь. Или я не такая как все, но с каждым днем становилось все тяжелее. Неизвестность превращала ожидание в изощренную пытку. Возможно, я сама виновата – потому что не позволяла себе забывать и не думать о нем. Я жила так, словно в любую секунду Руслан вернется домой. Если мысль материальна, значит я буду думать только об этом.

Я вела его машину, сжимая руль и глядя в лобовое стекло на мокрый и блестящий асфальт. Весенний дождь пахнет иначе, чем летом. В нем есть та же грусть, что и осенью. Какое-то ожидание несбывшихся надежд и вера в то, что они еще сбудутся. Когда-нибудь.

В салоне автомобиля витает его запах, играет музыка и у меня в ушах звучит его голос:

- Ну, что мы тащимся в этом ряду? На "мерсе" можно и слева. Триста шесть лошадей под вами. Давайте обгоним эту вереницу грузовиков.

Я такие вещи на дорогах не творила. Всегда ездила аккуратно, предпочитала лучше тянуться в хвосте, чем нестись, как угорелая.

- Так можно и здесь, там туча грузовиков.

- Вот и будем плестись до завтра, нажмите педаль газа. Сильнее, не бойтесь. Я же говорю, машина - это женщина, вы ее ведете, а не она вас. Как направите, так она и поедет.

Я вспыхнула, но на газ надавила.

- Вот, приближаетесь еще, и сразу влево. Сейчас!

Я крутанула, и нас немного занесло. Руслан наклонился, схватился за руль и выровнял машину. У меня дух захватило. Адреналин зашкаливал, но не от скорости, а от того, что он так близко. Его запах обволакивал меня, мышцы на его плече напряглись. Он управлял машиной вместе со мной. Потом убрал руку и закурил.

- Давайте, обгоните этого старого пня, крадется куда-то. Смелее.

Я обогнала старенький "фиат" и вернулась влево.

- Да что же вы в руль так вцепились? Погнете.

Я засмеялась, и он вместе со мной.

- Расслабьтесь, под вами зверь. Пусть другие вас боятся.

Рассмеялась сама себе и снова взгляд затуманился. За окнами все оживает, меняется. Словно жизнь с чистого листа начинается. У меня раньше всегда было именно такое ощущение – весной можно что-то начинать сначала.

Это первая весна без него. И ничего уже не начать сначала, только возвращаться назад и проживать прошлое снова и снова. Отсчитывая дни с того момента, когда увидела его в последний раз и до того, как увижу снова…И увижу ли.

Сейчас это все напоминало затяжной кошмар, который закончился, но после него остался непроходящий осадок. Последствия, которые так трудно исправить, даже невозможно.

   В те ужасные дни я с больницы почти не выходила. Возможно, именно это и спасало от отчаяния. Я всю себя отдавала детям. Словно замаливала свою вину и каждую секунду просила прощения за то, что оставила там одних и благодарила Бога за то, что они вернулись ко мне живыми и невредимыми. Все могло закончиться намного хуже.

Ваня почти оправился от стресса. Он справился намного лучше дочери. Возможно будут последствия, но меня уверяли, что скорей всего для него это пройдет легко и безболезненно. У Руси наблюдалось сильное истощение как физическое, так и нервное довольно долго. Она ничего не ела, я ее с ложечки отпаивала только бульонами и супчиками. Снотворное, которым ее пичкали эти нелюди, вызвало привыкание и несколько ночей она не спала, а истерически кричала и я на руках ее по больничным коридорам носила.

Песни ей пою, а по щекам слезы катятся. Страшно так, что могла их обоих потерять. Страшно до паники. Лучше трижды умереть самой, чем испугаться за жизнь собственного ребенка. В такие моменты превращаешься в животное, которое дышит только инстинктивной потребностью защитить свое дитя даже ценой чьей-то жизни. Я могла тогда пожертвовать всем ради них. Могла убить, украсть, продать себя и всех, и каждого. Именно поэтому я понимала поступки Руслана…но уже спустя время. Когда успокоилась и долгими ночами, сидя у детских кроваток вспоминала каждый его шаг и каждое слово. Мне казалось я поступила бы точно так же. Ради них и ради самого Руслана. Может быть я поступила бы еще хуже.  

 Ничего не проходит бесследно. Страх въелся мне в вены. Он теперь навсегда остался со мной. Усну иногда, а потом от каждого шороха на постели подбрасывает. Днем не так. Днем все как-то смазывается и забывается. С Ваней и Русей то психолог детский, то процедуры. Я их одних не оставляла двадцать четыре часа в сутки. А ночью… ночью я один на один со своими кошмарами и эмоциями. С тоской и с неизвестностью. С моими мыслями о Руслане. Сама лежу с дочкой на больничной кровати, волосы мягкие целую, запах ее вдыхаю и только о НЕМ думаю.