Пусть небеса падут

- Ты должна уйти, - говорю я ей, помогая ей сесть

- Ты уверен, что с тобой все будет в порядке?

- Со мной все будет хорошо. В самом деле, я с нетерпением жду, наконец, встречу с этими твоими Бурями. У меня есть несколько вопросов к ним.

Она грустно улыбается.

- Не отправляй себя в ссылку.

- Пожалуйста... Я последний Западный. Я - золото.

Ее улыбка исчезает.

- Я буду в порядке. - Я кладу руку на ее щеку, поворачивая ее лицо ко мне. Готовясь поцеловать ее на прощание.

В последнюю секунду я меняю решение и целую ее в лоб. Это не время, чтобы попрощаться. Я никогда снова не скажу, прощай.

- Увидимся, - шепчу я.

- Как же ты доберешься домой? Ты до сих пор не умеешь летать.

- Бури подвезут меня. Они должны мне. Теперь иди. Вымойся. Без возражений... тебе это нужно.

Она улыбается, на сей раз по-настоящему, и пихает меня.

- Ты очень грязный.

- Ты любишь это во мне.

Ее лицо становится серьезным.

- Люблю.

Мое сердце взрывается, и я готов изменить свое решение и поцеловать ее на прощание, как ни разу не целовал ее на прощание раньше. Но она зовет группу Восточных ветров. Наши глаза встречаются, когда она заворачивает порывы вокруг себя и медленно уплывает прочь.

Мама Одри не шевелится, но я наматываю несколько Западных ветров вокруг ее рук и ног только, чтобы обезопасить. Потом я сажусь на корточки в тени ветряной мельницы и смотрю в небо. Ветры бросаются вокруг меня, заполняя воздух песнями, задающими тот же самый вопрос в моей голове.

Что теперь?

Я не знаю.

Но... может быть, мне и не нужно знать. Я люблю Одри. Она любит меня. Мы пережили шторм. Мы наконец-то знаем правду о нашем прошлом.

Разве этого не достаточно?

- Кто ты? - спрашивает мужской голос, и я чуть ли не мочусь в штаны.

Я поворачиваюсь лицом к высокому человеку, одетому в такую же черную униформу, как и Одри.

Силы Бури.

Его темные волосы до плеч убраны в замысловатую косу, бегущую по одной стороне его узкого лица с широко раскрытыми глазами... но половина его волос остается свободной. Может быть, это значит, что он особенный. Что было бы здорово, потому что у меня есть некоторые требования к ним.

- Вейн Вестон, - говорю я, встаю и предлагаю руку для рукопожатия. - Может быть, вы слышали обо мне?

Его глаза расширяются, и он поворачивается к лежащей без сознания Арелле.

- Что случилось?

- Лучше найти место. Нам нужно о многом поговорить.

Глава 58 Одри

Я не собираюсь возвращаться в дом моей матери. Я никогда не хотела бы увидеть его снова. Но ветра, казалось, направляют меня туда. Будто они что-то просят меня найти.

Я стою в тени дуба, где я поклялась Бурям. Клятва, которую я нарушила.

Как я обойдусь без твердой структуры, проходящий через мою жизнь?

Что мне осталось?

Вейн.

Я чувствую, что должна добавить вопросительный знак в конце его имени. Каждая мысль вокруг него - вопрос.

Как мы можем быть вместе?

Как мне впустить его?

Как у меня может быть что-нибудь нормальное, когда моя жизни была разорвана на кусочки, вывернута наизнанку, разрисована разными цветами и собрана в порядке, который я не знаю?

Как?

Жара начинает душить меня, так я могу проделать свой путь к темному, скрипучему дому. След моей матери висит так сильно в воздухе, как будто она здесь.

Призрак. Тень. Следует за каждым моим шагом.

Мои руки касаются холодных стен, когда я двигаюсь к пустому холлу. Ведя меня к одной вещи, которую я должна увидеть.

Перезвоны ветра нависают над столом, все еще тихие. Задушенные.

Я подхожу и сдвигаю их с крючка, мои глаза горят, когда колокольный звон приходит в движение. Я пробегаю пальцами по замысловатым гравюрам моего отца, сделанным изящного черного дрозда.

Это было то, как он видел мою мать.

Красивой.

Дикой.

Совершенной.

Рыдания душат меня, как только я вытаскиваю его кулон из кармана, и мои слезы капают на черный шнурок. Но мне не повредит выпустить их наружу. Впервые, я рада, что он ушел. Он не должен видеть ее такой, какая она на самом деле.

Или может быть, он знал.

Может быть, он увидел что-то во время шторма. Может быть, поэтому он послал свой дар мне вместо нее. Он знал, что я хотела бы использовать это во благо.

Я никогда не узнаю наверняка.

Но я надеюсь, что нет.

Я надеваю кулон вокруг шеи черного дрозда и завязываю узлом шнурок. Позволяя ему покоиться на вырезанной версии того, кого он любил.

Теперь пришло время, чтобы освободить его.

Я стряхиваю пыль с моих ног, когда я отступаю по коридору и переступаю порог. Затем я закрываю дверь, как главу моей жизни, и шагаю в ветры.

Воздух наполнен Восточными ветрами, и когда я останавливаюсь, я слышу одну песню, к которой всегда прислушиваюсь. К песне, которую я иногда воспринимаю за шепот моего отца

Я ловлю перезвоны ветра и соединяю их с карнизом на крыльце, позволяя мелодии звенеть. Мягкий, знакомый звук наполняет воздух, и я понимаю, что я задаю себе неверный вопрос.

Не как?

Когда?

Я не знаю ответа на этот вопрос. Но я знаю, что это не сейчас. И в этом вся разница.

Я была в клетке и молчала в течение десяти лет.

Пришло мое время спеть.