Пусть небеса падут

Часть меня хочет захлопнуть окно, защелкнуть задвижку и свернуться обратно под одеялом. Возможно, я даже выставлю вывеску, значащую: не возвращайся, пока не наденешь сексуальное платье.

Ради такого - есть смысл рано вставать.

Но другая часть меня слишком заинтригована тем, что Одри имела ввиду под "заниматься", чтобы слишком сильно сопротивляться. Особенно когда мне нужно узнать, что это за новый "план", и убедиться, что нет необходимости эвакуировать из города и прятать где-то в безопасности мою семью.

Так что я буравлю взглядом стену в течении нескольких секунд, затем сбрасываю простынь с кровати и хватаю футболку из кучи на полу рядом со шкафом. Шорты-карго, которые я носил вчера, смялись за ночь от лежания на полу, но в пять утра, после четырех жалких часов сна, мне плевать, как я выгляжу. Я хватаю их и тащусь по коридору в ванную, чтобы переодеться.

Не похоже, что Одри - "любопытная Варвара", и я не уверен, что возражал бы, если бы она была. Но я не собираюсь идти, не почистив зубы. Я ни в коем случае не хочу, чтобы она унюхала неприятный запах из моего рта.

Двумя минутами позже я выпрыгиваю из окна, пахнущий свежей мятой и с хмурым видом, который, я надеюсь, означает: у тебя должна быть чертовски серьезная причина, чтобы разбудить меня так рано. Если Одри и замечает мое намерение, не похоже, чтобы ее это заботило. Она только шикает на меня, когда я спрашиваю о плане, и жестом показывает мне следовать за ней в финиковую аллею.

Мы останавливаемся, когда доходим до сгоревшего дома, в котором Одри ютится. 

- Во сколько просыпаются твои родители? - спрашивает она.

- Не знаю, в семь или восемь, - я отмахиваюсь от роя мошкары у лица, мысленно проклиная дурацкую пустыню. Уже настолько жарко, что у меня вспотела спина. - Но они знают, что я никогда не просыпаюсь раньше девяти.

Я делаю ударение на слове "никогда" в надежде, что она уловит намек.

- Хорошо. У нас есть четыре часа на тренировку каждое утро. Хотя было бы лучше, если бы ты придумал отмазку для родителей, желательно объясняющую, куда ты уходишь ночью, чтобы нам не приходилось беспокоиться о том, что они поймают тебя, линяющего из дома.

- Притормози. Я ни за что не буду вставть в пять каждое утро, особенно если ты будешь заниматься со мной ночью. Мне нужен мой "сон красоты".

Во-первых, у меня каникулы, а во-вторых, мне нужно спать как минимум восемь часов, чтобы нормально функционировать. Я ни за что не собираюсь бродить как зомби только потому, что ее "новый план" не предусматривает позвать подмогу. Что если я хочу, чтобы она позвала на помощь?

Одри наклоняет голову:

- Ты будешь тренироваться, когда я велю тренироваться, будь то рано утром или поздно ночью.

Я скрещиваю руки на груди и бросаю на нее тот самый "ты это серьезно?" взгляд, который оттачивал, когда Мистер Гантер имел обыкновение читать мне лекции о том, как я буду использовать алгебру в повседневной жизни.

Ну-ну.

Ей повезло, что у меня вообще есть желание тренироваться. Я мог бы так же легко запрыгнуть в машину и отправиться за город, оставив ее разбираться с надвигающимся чем бы то ни было своими силами. Я все еще не отказался от такой возможности.

Очевидно, приходит время установить правила игры и дать ей понять, что Одри не может мне приказывать. Это моя жизнь, и я собираюсь держать ее под контролем.

- Я могу заниматься с тобой после обеда, при условии, что мы пойдем куда-то, где есть кондиционер. Но, прежде чем мы начнем, ты мне все объяснишь. Поняла?

Откровенно говоря, я очень горжусь тем, как подвел черту.

Но Одри сужает глаза и сжимает челюсти.

- Похоже, ты находишься под ложным впечатлением, что ты тут главный, так что позволь мне исправить это прямо сейчас.

Она взмахивает руками перед собой и шепчет: - Порыв.

Воздушная волна ударяет меня в грудь и отправляет в полет в противоположную сторону. Я издаю стон, ударившись спиной об оставшуюся стену сгоревшего дома. Ветер пришпиливает меня к шершавой штукатурке, и мои глаза слезятся от несущегося воздуха.

Одри шагает ко мне, свирепый взгляд ее глаз не оставляет сомнения, что она может прикончить меня прямо здесь и сейчас.

- Давай разберемся, - говорит она, ее голос предельно серьезен. - Мы в огромной опасности, и я несу ответственность за жизнь каждого в этой долине, включая тебя. Никто не принесет большую жертву, чем я, так что ты будешь делать то, что я скажу и когда я скажу, и не будешь жаловаться. Ты. Все. Понял?

- Помнится, ты говорила, что сегодня ответишь на мои вопросы, - кричу я, стараясь заглушить ветер. Я отчетливо помню ее обещание прошлой ночью. Примерно в то же время она пообещала позвать на помощь. Что поменяло планы?

- Я отвечу, Вейн. Но мы должны тренироваться, когда нас никто не видит, так что тебе придется потерпеть еще несколько часов. Я отвечу на твои вопросы сегодня вечером, и тогда ты поймешь, насколько все серьезно. Договорились?