Пусть правит любовь. Автобиография

Мне также нравились утонченность и изящество группы Steely Dan. Уолтер Беккер и Дональд Фаген были блестящими музыкантами и рассказчиками, которые создали свой собственный жанр джаз-рока на основе блюза. Я мог любить как самых технически совершенных музыкантов – Weather Report, Mahavishnu Orchestra, Return to Forever, – так и KISS. Одно не имело ничего общего с другим.

Каждую субботу я приходил в Guitar Center на бульваре Сансет, играл на каждой гитаре, которая попадалась на глаза, перебирал струны всех бас-гитар, пробегал пальцами по каждому клавишному инструменту, стучал по каждой ударной установке. Иногда приходила мама и терпеливо ждала меня у входа в магазин.

Я был одержим звуком, хотя понятия не имел, как смешивать те, что крутятся у меня в голове. Я слышал грув Стиви Уандера, гитарные лики Хендрикса, риффы «Зеппелинов», историю альбома Steely Dan Pretzel Logic. Как их соединить? Просто продолжать слушать. Слушать Боба Марли. Слушать The Eagles. Слушать Фиби Сноу. Слушать The Commodores. Слушать все.

Многие мои друзья были выходцами из семей хиппи. Пребывание в пляжных бунгало еще больше связывало меня с той, более ранней эпохой. Их родители открыто делали то, что мы, дети, делали тайком, – курили тонны косяков. До секса мне было еще далеко, но вместо него были вечеринки с поцелуями, в которых участвовали белокурые девушки с пляжа. Большинству родителей моих друзей было за тридцать, в отличие от моей мамы, которой было сорок шесть, и отца, которому исполнился пятьдесят один год. Я слушал, как взрослые хиппи рассказывают истории о том, как они слушали Grateful Dead в Fillmore West или The Doors, исполняющих L. A. Woman в клубе Whisky a Go Go. Их плакаты того периода с изображением Canned Heat, Jefferson Airplane и Cream создавали впечатление, что лето мира и любви все еще живо и здорово.

В отличие от нашего дома, где папа правил железной рукой, «хаты» моих друзей были территорией свободы. А отсутствие структуры было как раз тем, что мне было нужно. Мы могли курить травку, есть вредную пищу и часами смотреть кабельное телевидение. Канал Z стал для нас открытием. Мы даже могли украдкой смотреть мягкое порно. Чего только не было.

Еще мы могли включить стереопроигрыватель так громко, как нам хотелось. Мои друзья, находясь под кайфом от конопли сорта «акапулько голд», считали, что чем громче, тем лучше. Рок семидесятых, фанк и диско с «прямой бочкой». The Rolling Stones, Parliament-Funkadelic, The Bee Gees – для меня не было разницы. Cameo, Average White Band, Aerosmith, Donna Summer, Chic. Все заходило на ура.

Вернувшись домой, сидя в одиночестве у себя в комнате, я продолжал оттачивать свои барабанные навыки. Я решил следовать примеру Бадди Рича, который тащил на себе группу из семнадцати человек. Бадди владел невероятной техникой. Я изучал все стили: рок-барабанщика Кита Муна, фанк-барабанщика Клайда Стабблфилда, боп-барабанщиков Макса Роуча и Элвина Джонса.

Еще я слушал комиков, которые давали мне повод посмеяться в подростковые годы. Мой друг Шеннон познакомил меня с Ричардом Прайором. Я ставлю Прайора на один уровень с Джими Хендриксом: лучший из лучших. Прайор бился в истерике, но эта истерика была глубокой. Он все разоблачал. Он все говорил. Пайор вывернул себя наружу и предложил это миру. Нет на свете более уязвимого и откровенного человека. Песня «That Nigger’s Crazy» была моей любимой. Впрочем, как и все записи Прайора. Мы с парнями могли бы повторить все его комбинации. Его персонажи – Мэдбоун, проповедники, сутенеры, шлюхи, пьяницы – были живыми, дышащими людьми. Я принес в школу портативный кассетный плеер отца, чтобы мы все могли послушать Прайора в задней части библиотеки. Он был табу, но это заставляло нас любить его еще больше.

Королями любителей травки был комедийный дуэт «Чич и Чонг». Мама с папой так и не узнали, что я курил ее. Так что открыть для себя этих комиков-наркоманов, особенно тех, что делали ритуал получения кайфа до ужаса смешным, было все равно что найти давно потерянных друзей. Шеннон, Дерек и я знали их выступления наизусть. Без юмора мы бы, наверное, не смогли закончить школу.

В школе было невыносимо. Если бы мои учителя сделали материал более увлекательным или применимым в жизни, мне было бы интересно. Но все было связано с запоминанием фактов, дат и формул. Я принес домой плохие оценки, и родители были в ярости. Они настаивали на том, что мне нужно сосредоточиться. Я не хотел этого делать. Честно говоря, я был сосредоточен на других вещах. Я просто хотел кайфовать, играть на гитаре и зажигать.