Пусть простить меня невозможно

Давний приятель Царя. Последний, кого Руслан не навестил за это время. Все остальные отказали. Твари трусливые и алчные.

- Да. Я слушаю.

- Добрый вечер, Савелий Антипович.

- Как официально. Ну добрый, если так говоришь. Кто такой? Откуда номер личный Царя?

- Руслан Царев. С телефона отца звоню.

- Да, я понял, что это не Царь с того света набирает. Хотя и мне туда давно пора. Чем обязан, сынок, если набрать решил старика в такое время?

- Помощь ваша нужна. Не к кому больше. Вы простите, что поздно.

На том конце провода закашлялись. Руслан переждал, пока Ворон не выпил воды и не заговорил снова.

- Приезжай - обсудим. Чем смогу - помогу, а не смогу - не обессудь. Завтра приходи с утра. Херово мне сегодня. Погода вроде нормализовалась, а меня ломает.

- Мне срочно надо, Савелий Антипович. У меня нет времени до завтра. У меня даже до утра времени нет.

- Вона как. Ну раз нет времени, тогда жду тебя у себя. Приезжай. Адрес есть?

- Нет.

- Запоминай.

Руслан отключился и потянулся к затылку, растирая занемевшую шею. Что он знает о Вороне? А ничего толком не знает. Отец дела с ним имел, всегда с уважением отзывался. Часто встречались они вне дома. Сына Ворона Руслан помнил смутно, видел как-то мельком, еще когда ребенком был. Тот вроде потом в загранке жил, несколько месяцев назад вернулся. Пацаны говорили недавно, что женщину его убили и с дочерью что-то случилось. Руслану, правда, не до этого было, пропустил он это известие. Серый, мразь, рассказывал. С макаронниками они там что-то не поделили. Отец как-то собирался в долю с Вороном войти, а потом что-то не срослось или не успел. Что ж он, Руслан, так мало знает всего. Ему б отца сейчас хотя бы на пару часов и выслушать.

Хорошо, что хоть в голове прояснилось. Какой ценой? Он об этом и думать не желал. Не имеет значения – надо было б, он бы и яду хлебнул. Навигатор высвечивал на голубом экране маршрут, и Руслан повернул с центральной улицы в сторону шикарных особняков.

Его уже ждали внизу, машину забрали и провели за ворота роскошного трехэтажного дома.

Руслан поднялся по широкой лестнице вместе с молчаливым лысым типом с двумя стволами под мышками. Нехило старика охраняют, как президента. Та еще важная птица, видать. Бешеного провели в библиотеку и предложили чашку кофе или рюмку коньяка – он отказался. Воды попросил. После дури сильно сушило во рту и в горле, но зато есть и спать перехотелось напрочь.

Когда высокий седоволосый мужчина ввез в библиотеку инвалидное кресло, Бешеный нахмурился. Не таким он себе Ворона представлял. Образ рисовался совсем иной, да и память картинками выдавала подтянутого человека с копной черных волос, а сейчас Руслан смотрел на изможденного болезнью пожилого мужчину с седыми волосами и желтоватым лицом. Только глаза запомнились – очень яркие, синие. Такие в память обычно врезаются. Не часто встретишь.

- Не признал, да? Жизнь такая штука, не щадит никого, а время и того беспощадней. Ты не стой – присаживайся. Как говорил твой отец – нет в ногах правды. Умный был мужик. Я его уважал.

Руслан подошел к мужчине и протянул руку, тот пожал довольно крепко и усмехнулся.

- Похож на отца. Взгляд такой же прямой и безумный. Ты не смотри, что я тут катаюсь. Это я к вечеру расклеиваюсь. Днем на своих двоих. Не хочу, чтоб меня таким видели, а ты немного не в рабочий час пожаловал, так что особо не болтай о том, что Ворона по дому на троне возят. Афган, сообрази нам по рюмочке.

- Сава!

- Да ладно тебе, не нуди. Неси. Кто знает, сколько мне еще. На сухую подыхать не хочется. Я еще с костлявой пофлиртовать хочу. Давай. Неси.

Руслан снова невольно усмехнулся. Ворон ему отца напомнил сильно, даже словечки похожие и характер. Тот, кого Савелий назвал Афганом, пристально на Руслана посмотрел:

- Ствол мне отдай.

- Угомонись, Афган. Это свой.

- Свои чаще всего промеж глаз и стреляют.

Руслан достал пистолет из-за пояса и протянул Афгану.

Тот еще несколько секунд раздумывал, а потом вышел из библиотеки. Ворон сам себя к столу подкатил и Руслану кивнул на кресло.

- Рассказывай, Бешеный, зачем тебе Ворон понадобился. Да еще когда детское время и стариковское – по горшкам да в люльку.

Руслан рассказывал без отступлений с самого начала, не сбиваясь, даже когда Афган коньяк принес. Ворон ни разу не перебил и не задал ни одного вопроса, только с другом переглядывался иногда и снова на Руслана взгляд переводил. Глаза у него пронзительные, темно-синие и очень холодные. Пронизывает насквозь, как ультрафиолетом, под кожу влазит. Страшный взгляд – парализует собеседника. Словно Руслан говорит, а тот еще и в мозгах у него ковыряется, читая между слов.

- Ты кури, малец, а то трясет всего. Давай, не стесняйся.

Руслан закурил и сам понял, что его опять потряхивает, как только заговорил о детях, даже голос сорвался и переносицу двумя пальцами сжал. Повисла пауза, и Ворон по-прежнему молчал, а Руслану вдруг стало адски страшно, если он откажет.