Пусть умирают дураки

Валли слегка похрапывала, что мне не мешало. Она отдавала много сил детям, заботилась о доме и обо мне. Любопытно, что я всегда бодрствовал допоздна, независимо от того, насколько был утомлен. Она всегда засыпала раньше меня. Иногда я вставал и работал на кухне над романом, готовил себе что-нибудь поесть и не возвращался в постель до трех-четырех часов утра. Но теперь я не работал над романом, так что делать было нечего. Я смутно подумал о том, что стоило бы снова начать писать. В конце концов, у меня были и время, и деньги. Но нынешняя жизнь меня слишком возбуждала, катясь и крутясь, и я брал взятки и впервые в жизни тратил деньги на мелкие глупые вещички.

Большой проблемой было, где держать деньги. Я не мог хранить их дома. Я подумал о своем брате Арти. Он мог бы положить их для меня в банк. И он сделал бы так, если бы я его попросил. Но я не мог. Он был совершенно порядочен, и спросил бы меня, откуда деньги, и мне пришлось бы рассказать ему. Он никогда не поступал нечестно ни в отношении самого себя, ни жены, ни детей. Он был по-настоящему цельным. Он сделал бы это для меня, но уже не смог бы относиться ко мне по-прежнему. А я не смог бы это перенести. Есть вещи, которые не можешь или не должен делать. Одна из них — попросить Арти взять мои деньги. Это было бы не по-братски и не по-дружески. Конечно, некоторых братьев нельзя о таком просить потому, что они украли бы деньги. И это напомнило мне о Калли. Я спрошу его, как лучше сохранить деньги. Это и будет выходом. Калли должен знать, это его конек. А мне нужно было решить проблему. У меня было предчувствие, что деньги покатятся быстрее и быстрее.

На следующей неделе я без осложнений зачислил Джереми Киллера в резерв, и мистер Хиллер был настолько благодарен, что пригласил меня к себе в агентство за набором шин для моего голубого Доджа. Естественно, я подумал, что этот поступок продиктован искренними чувствами, и порадовался, что он такой славный парень. Я забыл, что он бизнесмен. Пока механик устанавливал новые шины на мой автомобиль, мистер Хиллер сделал мне новое предложение.

Он начал с любезностей. С очаровательной улыбкой он сообщил мне, как я умен, как честен, как абсолютно надежен. Иметь со мной дело было сплошным удовольствием, и если я когда-нибудь докину государственную службу, он готов предложить мне хорошую работу. Я все это проглотил, меня в жизни редко хвалили, по большей части мой брат Арти да некоторые малознакомые книжные обозреватели. Я даже не мог предположить, что будет дальше.

— У меня есть друг, которому очень требуется ваша помощь, — сказал мистер Хиллер. — У него есть сын, которому отчаянно необходимо попасть в шестимесячную программу резерва.

— Конечно, — сказал я. — Присылайте мальчика ко мне, и пускай он сошлется на вас.

— Это большая проблема, — сказал мистер Хиллер, — Этот молодой человек уже получил повестку.

Я пожал плечами.

— Тогда ему не повезло. Скажите его родным, чтобы попрощались с ним на два года.

Мистер Хиллер улыбнулся.

— Вы уверены, что такой умный молодой человек, как вы, ничего не сможет сделать? Это могло бы стоить много денег. Его отец очень важный человек.

— Никак, — твердо ответил я. — Армейские правила имеют свою специфику. Если молодой человек получает повестку, он уже не может быть зачислен в шестимесячную программу армейского резерва. Эти ребята в Вашингтоне не такие олухи. Иначе каждый бы ждал повестки прежде, чем записаться.

Мистер Хиллер сказал:

— Этот человек хотел бы повидаться с вами. Он готов на все, вы меня понимаете?

— Бесполезно, — сказал я. — Я не могу ему помочь.

Тогда мистер Хиллер слегка склонился ко мне.

— Повидайтесь с ним ради меня, — сказал он. И я понял. Если мы встретимся с этим парнем и я даже отвергну его, мистер Хиллер все равно будет героем. Что ж, ради четырех новеньких шин я мог провести полчаса с богатым человеком.

— Хорошо, — пообещал я.

Мистер Хиллер написал что-то на листке бумаги и передал мне. Я посмотрел. Имя: Эли Хэмси, и телефонный номер. Я знал это имя. Эли Хэмси был крупнейшим дельцом в швейной промышленности, у него были проблемы с профсоюзами, связи с мафией. Но он был также одним из светочей общества в городе. Покупатель политиков, столп опоры благотворительности и т. п. Если он был такой большой шишкой, почему ему пришлось обратиться ко мне? Я спросил об этом мистера Хиллера.

— Потому, что он умен, — ответил мистер Хиллер. — Он еврей сефард. Это умнейшие из евреев. В них есть итальянская, испанская и арабская кровь, и эта смесь делает из них настоящих убийц, а кроме того, они умны. Он не хочет отдавать своего сына в заложники какому-нибудь политику, который может попросить его о большой услуге. Обратиться к вам для него намного дешевле и гораздо менее опасно. И кроме того, я рассказал ему, какой вы прекрасный человек. Говоря абсолютно откровенно, сейчас вы единственный, кто может помочь ему. Эти большие воротилы не могут связываться с чем-то подобным призыву. Это слишком чувствительная тема. Политики ее до смерти боятся.