Пусть умрут наши враги

Он метнулся дальше по коридору. Вжался спиной в стену и выдохнул, чтобы стать тоньше, чтобы проскользнуть мимо отростка, не зацепив его, потому что малейшее прикосновение станет смертельным для лешего. Он попросту прилипнет к отростку – сразу и намертво, отросток отреагирует на прикосновение, мгновенно спеленает жертву, как сетчатка спеленала Зила на диване в кабинете генерала Бареса, и если в тот же миг не убьет, то… То будет увеличиваться в размерах, пока пролом, через который отросток проник в корпус звездолета, не окажется для него слишком тесным. Тогда корпус хрустнет, и отросток даст побеги, которые заполнят собой коридоры. Так что ломать звездолет он будет изнутри. А заодно и Зила поломает – леший прямо-таки услышал хруст собственных костей! – расплющит и размажет его по стенам. Разве что пятно от него останется, если вообще хоть что-то останется…

Проскользнул.

И дальше, дальше, быстрее!

Не жалея себя, не оставляя себе здоровья и сил на потом, потому что, если опоздать, никакого «потом» уже не будет!..

Следующий зазор между стеной и отростком был столь узок, что проскользнуть в него смог бы кто-нибудь меньше размером, чем Зил. К примеру, Ларисса. Воспоминания о погибшей подруге не улучшили настроения, не добавили решимости, но надо было попытаться. Пути назад все равно не было, там все уже перекрыто и по самый потолок заполнено отростками. А тут с каждым мигом, с каждым ударом сердца шансов прорваться вперед становилось все меньше и меньше. Помедли Зил еще немного – и не будет смысла даже пытаться, можно будет сесть на пол и спокойно дожидаться смерти.

– Ыххх!.. – выдохнув весь воздух, что был в легких, втянув и так впалый живот, аж пупок прилип к позвоночнику, так втянул, Зил вжался спиной в стену – и лопатками почувствовал ее шершавость, каждую ее неровность, и растекся по ней, своим телом заполнив все ее поры.

Проскочил.

Дыхание со свистом вырывалось изо рта, мышцы жгло. Леший никогда еще так быстро не бегал, он и не думал, что на такое способен.

Вот только отростков на пути попадалось все больше и больше. Некоторые были совсем тонкие, почти что прозрачные. Они, точно кишки из раны в животе, свисали с потолка, проникнув через небольшие щели-разломы с более высоких уровней звездолета. Мимо этих Зил пробегал без проблем. Другие же были толстыми, лежащими на полу коридоров, где-то вдоль, где-то поперек, и уж тут приходилось сворачивать, отклоняться от первоначального маршрута, а потом опять отклоняться, потому что в обводных коридорах тоже оказывалось не все в порядке.

Если так и дальше пойдет, то это никогда не кончится!..

Впору было впасть в отчаяние и заламывать себе руки, но действия лешего координировал сам Главный Активатор, который установил с ним незримую связь еще из космоса на подлете к планете. Так что сдаться Зил не смог бы, даже если бы этого сильно захотел. Он уже не принадлежал себе. Он стал частью Великого Плана и должен был выложиться по полной, раз уж именно от него зависело все-все-все и даже больше!..

Но все когда-нибудь заканчивается. Зил добрался до бокса с Главным Активатором.

Это был отсек, отгороженный от прочих помещений звездолета тремя контурами защиты. Первый контур самый простой, и потому его створки бесшумно откатились, стоило Зилу приблизиться. Не теряя времени, – некогда ему было осматриваться, восхищаться и радоваться, что цель достигнута, – он сразу прошел дальше.

Второй контур оказался завесой из мельчайших частиц дезинфицирующей – какой-какой?! – жидкости, которая совсем уж яростно пахла полынью. Зила чуть не вывернуло, такой сильный был аромат. А попытался бы через этот контур прорваться кто другой, у кого не было бы «птицы», тут бы и остался…

Третий контур – вроде невидимой стены, о которую Зил ударился лбом, а потом как бы просочился через эту стену, оказавшись посреди бесконечного сияния, переливавшегося всеми цветами, которые только есть. И тут же на Зила снизошло полное спокойстие, тело его расслабилось, дыхание нормализовалось, ведь третий контур самый надежный. Никаким оружием его не возьмешь. Солнце взорвется, планету разнесет на куски, а внутри третьего контура будет тишь да гладь. И леший как раз внутри, ему тут самое место. А вот что здесь казалось неприличным и чуть ли не лишним, так это прибор в самом центре разноцветья. Здесь, казалось, вообще никакая вещь не должна была находиться, но прибор сам по себе был неправильным, инородным для этого звездолета. Потому что он был живым. Весь звездолет был мертвым, хотя и способным на поступки, а прибор в третьем контуре – почему-то живым. Точно такое же существо, состоящее из тускло-коричневых сегментов и похожее на раздавленного жучару, Зил видел в воспоминаниях генерала Бареса, вероломно убитого сегодня на Поле Отцов по приказу князя Мора. Но тот прибор располагался в самом сердце Минаполиса, в подземельях Инкубатора…