Читаем Пусть все горит полностью

– Скоро будет «Индиана Джонс» про ковчег, – произносит он, выходя из ванной и вытирая руки о комбинезон. – Смотрела его?

Чищу еще одну картофелину, мои руки, словно во сне, погружаются в воду, и кончик ножа его матери вонзается в мой указательный палец.

– Нет, – отвечаю я, в то время как тонкая ниточка крови плывет, закручивается в спираль и веером расходится прямо под ногтем.

– Ну и славно, – говорит он. – Посмотрим его, пока птица жарится.

Я продолжаю заниматься готовкой. Я не почувствовала и не чувствую никакой боли от пореза на пальце. Вот какие хорошие мне дают таблетки. Я не подставила палец под холодную воду, не подержала его над головой, как учил отец, и не завернула в бумажное полотенце. Просто позволила крови вытечь в его рождественскую еду.

– Пошли давай! – прикрикивает он, похлопывая по подлокотнику.

Я ставлю кастрюлю с овощами на плиту, чтобы они варились несколько часов, как он любит, как его мать готовила овощи, и сажусь на полу у его кресла.

Ленн гладит меня по волосам.

Я даю крови из пальца стечь в половицы.

Бьюсь об заклад, мне же и придется потом это отмывать, но сейчас мне плевать. Я ковыряю порез, чтобы кровь не свернулась.

Я сосредотачиваю внимание на пространстве между телевизором и камерой, наблюдающей за нами, и думаю о том, что сейчас происходит дома. О еде. О благодатном тепле земли и воздуха. О насыщенных красках. О ярчайших цветущих цветах, которые только можно себе представить, ярче, чем масличный рапс, который Ленн планирует вырастить следующей весной. Может быть, мои братья и сестры отправились в Сайгон, чтобы сходить в торговый центр, купить друг другу небольшие подарочки, поесть banh beo[8]. Они будут смеяться, болтать, похлопывать друг друга по рукам и просить передать огурец. Они будут делиться друг с другом едой. Они будут улыбаться.

Я пытаюсь встать и почти что падаю на пол.

– Джейн, ты в порядке?

– В порядке, – отвечаю я, поднимая правую ногу за колено и хватаясь за спинку кресла, чтобы помочь себе встать и пойти в туалет. Мне больно писать. Все из-за таблеток, из-за них мне часто приходится бегать в туалет, и из-за них мне так чудовищно больно писать. От этой постоянной борьбы мое тело гниет изнутри. Зависимость. Таблетки для животных, которые отравляют мой человеческий организм. Я скажу ему сегодня. Иначе никак.

Мы едим за сосновым столом. Рядом с тарелкой его матери он положил два рождественских крекера из «Спара». Спустя неделю после Рождества он покупает коробку этих крекеров, и ее хватает на шесть лет. Из года в год Ленн следует одной и той же традиции. Никакой елки, никаких украшений, никаких подарков, или песен, или открыток. Но обязательно два крекера на тарелке его матери.

– Недурно так, – говорит Ленн, накалывая на свою вилку грудку индейки и запеченную картошку. – Может, на следующий год ее больше в духовке подержишь, а?

В следующем году… Я останусь здесь еще на год? Как так можно? Я киваю в ответ.

Я ем эту безвкусную птицу, такую же безвкусную, как воскресная жареная курица, которую я готовлю ему каждые выходные. Между этими сухими птицами нет буквально ни грамма разницы. С этой же тушкой я могла бы приготовить ему насыщенный, ароматный бульон фо, с лапшой, перцем, мятой, кориандром, чили и зеленым луком. Но он не разрешает. В первые дни я умоляла его позволить мне приготовить это хотя бы для себя, просто на обед. Ингредиенты стоят копейки. Но он говорил мне: «Джейн, тебе надо есть по-английски, ты теперь в Англии живешь».

Он тычет мне в лицо красной хлопушкой. Я берусь за свой конец.

Он тянет за свой конец, не прекращая смотреть мне в глаза. Смотрит своими глазами дохлой рыбы. Ленн аккуратно тянет, не сводя с меня взгляда, хлопушка с грохотом раскрывается, и он достает свою шляпу, шутку, написанную на клочке бумаги, и игрушку.

– Отверточки, – говорит он, а затем надевает шляпу. Шляпа синяя. Затем он читает шутку, смеется про себя, но вслух не читает.

Я протягиваю ему свою хлопушку, и мы вновь повторяем весь процесс. Победа за мной. В качестве игрушки мне достался брелок. Мне попалась та же шутка, что и пять лет назад. Я надеваю шляпу ядовито-зеленого цвета. Ленн забирает у меня брелок.

– Дай сюда, мож пригодится, еще как пригодится.

Мы сидим в комнате, а у плиты открыта дверца. У него на колене лежит маленькая картонная коробка шоколадок Quality Street. Он их любит. Ну, кроме апельсиновых и клубничных. Эти он бросает на пол у моей изуродованной лодыжки.

– Ничего по телику нету, совсем, – ворчит он. – Не то что раньше, когда «Моркамб и Уайз»[9] шли. Мать до слез с них хохотала.

Ленн каждое Рождество заводит эту песню.

– Мусор один по телику, – говорит он. – За что только плачу.

Он выключает телевизор и кидает еще одну клубничную конфетку к моей сандалии. Его сандалии.

– Иди как следует помойся! – говорит он.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дебютная постановка. Том 2
Дебютная постановка. Том 2

Ошеломительная история о том, как в далекие советские годы был убит знаменитый певец, любимчик самого Брежнева, и на что пришлось пойти следователям, чтобы сохранить свои должности.1966 год. В качестве подставки убийца выбрал черную, отливающую аспидным лаком крышку рояля. Расставил на ней тринадцать блюдец, и на них уже – горящие свечи. Внимательно осмотрел кушетку, на которой лежал мертвец, убрал со столика опустошенные коробочки из-под снотворного. Остался последний штрих, вишенка на торте… Убийца аккуратно положил на грудь певца фотографию женщины и полоску бумаги с короткой фразой, написанной печатными буквами.Полвека спустя этим делом увлекся молодой журналист Петр Кравченко. Легендарная Анастасия Каменская, оперативник в отставке, помогает ему установить контакты с людьми, причастными к тем давним событиям и способными раскрыть мрачные секреты прошлого…

Александра Маринина

Детективы / Прочие Детективы
Разворот на восток
Разворот на восток

Третий Рейх низвергнут, Советский Союз занял всю территорию Европы – и теперь мощь, выкованная в боях с нацистко-сатанинскими полчищами, разворачивается на восток. Грядет Великий Тихоокеанский Реванш.За два года войны адмирал Ямамото сумел выстроить почти идеальную сферу безопасности на Тихом океане, но со стороны советского Приморья Японская империя абсолютно беззащитна, и советские авиакорпуса смогут бить по Метрополии с пистолетной дистанции. Умные люди в Токио понимаю, что теперь, когда держава Гитлера распалась в прах, против Японии встанет сила неодолимой мощи. Но еще ничего не предрешено, и теперь все зависит от того, какие решения примут император Хирохито и его правая рука, величайший стратег во всей японской истории.В оформлении обложки использован фрагмент репродукции картины из Южно-Сахалинского музея «Справедливость восторжествовала» 1959 год, автор не указан.

Александр Борисович Михайловский , Юлия Викторовна Маркова

Детективы / Самиздат, сетевая литература / Боевики