Пустая карта. Уравнение измены

– С моей женой в палате сидит ее сестра, в холле наши родственники. Никого посторонних тут нет и быть не может, – отрезал Стрельников и, не дождавшись ответа, отключил сотовый. Но, оглядев собравшихся, понял, что ошибся. В небольшом коридорчике собрались все. Архиповы всей семьей, Сказочник с Майей и даже Эльза со своим Ромочкой. А вот в стороне, ближе к выходу, прислонился к стене незнакомый тип.

– Вы кто? – шагнул к нему Стрельников, понимая, что те, кто угрожал Маше, и не думали останавливаться.

Мужик замялся, отвечая что-то невразумительное.

– Да я это... – пробубнил он, растерявшись от неожиданного напора.

– Документы, – рыкнул Стрельников, хватая незнакомца за грудки. – И пропуск...

– Это муж Лиды, – крикнул Никита и, доковыляв к Витольду на костылях, представил: – Андрей это.

– А-а, извините, – пробормотал Стрельников, отпуская перепуганного мужика. – Сейчас позову.

Он повернул обратно в палату, куда моментально набились родственники.

– Выходи по одному, – пробурчал недовольно, лишь заметив, как рыдает мамОля, опустив голову на плечо Чапаю. А тот механически гладит ее по голове. А у самого в глазах стоят слезы.

"Упаси бог пережить своих детей", – пронеслось в голове, и, отведя взгляд от родни, Витольд отошел к окну, повернувшись спиной к окружающим. Утешать никого не хотелось, равно как и выслушивать слова поддержки. Дождавшись, когда за родней закрылась дверь, он в приступе отчаяния опустился на колени перед кроватью и, взяв жену за руку, попросил громко:

– Просыпайся, Марусенька, прошу тебя!

Но Маша лежала, не пошевелившись. Да и глупо было бы ожидать другого.

Он прижался лбом к ее ладони. Потом поцеловал каждый пальчик. И снова велел жене:

– Машка, вернись ко мне! Умоляю тебя!

Она брела среди зеленых лугов, наслаждаясь внезапно наступившими тишиной и спокойствием. Трава, кое-где доходившая до пояса, казалась свежей и сочной, несмотря на яркое солнце. И птицы. Чудесные птицы радовали многоголосьем. Она повернула к блестевшей невдалеке ленте реки и, выйдя к белой воде, опустилась рядом на колени. Ни ветерка, ни легкой волны. Сплошная благодать. Маша, вздохнув полной грудью , зачерпнула в ладонь белую как молоко воду. Вот только вода ли это? Она пропустила жидкость сквозь пальцы и вытерла руку о ночную рубашку, чуть не порванную... Кем? Она не могла точно вспомнить, да и не хотела.

– Вот ты где, – раздался сзади знакомый голос.

Маша, обернувшись, увидела пожилую женщину с седой косицей, уложенной на затылке. Бабушка Надя.

– Там без тебя многим плохо, – пробормотала Надежда Никитична. – Васятке моему, Ольге... Да и Витольд твой в отчаянии.

– Он не любит меня, бабушка Надя, – по-детски пожаловалась Маша, в одночасье вспомнив, кто такой Витольд. – Мне и здесь хорошо. Тихо очень...

– Рано тебе еще, – ласково пробормотала баба Надя. – Еще лет пятьдесят, как рано.

Они еще не успели отойти от реки, как кто-то закричал надрывно:

– Машка, вернись ко мне! Умоляю тебя!

– Вишь, как зовет-убивается? – печально заметила старуха.

– Он не любит меня, – снова повторила Маша.

– Любит, – тяжело вздохнула Надежда Никитична. – Даже плачет. Ты уж прости его, девонька. Все мы, пока живы, творим глупости. Ты вот даже сюда умудрилась попасть.

– Бабушка! – упрямо воззрилась на нее Маша.

– Конечно, по глупости, – добродушно хмыкнула баба Надя. – Бежала, как голая на кровать. А нет бы мужа выслушать.

– Но...

– Ты же взрослая женщина, детки у тебя. Скоро еще один родится, а все бегаешь, как девчонка. А ты должна двигаться медленно, плавно. Каждый миг осознавать, что ты Женщина, а не пацанка.

Маша смотрела во все глаза на мать отца, с которой так и не довелось встретиться при жизни. Добрые глаза, морщинки, будто лучики. Точно такая же, как на фотографиях.

– Все, Мария, – строго велела бабуля. – Ступай обратно! Загулялась ты тут. Вон Васятка мой переживает, за тобой собирается. А я этого допустить не могу.

Глава 42. Часть 1.