Пустая карта

Глава 22

Спустя несколько часов.

– Я так и не определился, что страшнее любить без взаимности или любить и знать, что ты любишь гораздо сильней и понимать, что этим пользуются, – я подошла к приоткрытому окну, закуривая и пододвигая пепельницу ближе.

– Могу решить твою дилемму, – произнесла, затягиваясь и выпуская дым. – Страшнее когда любишь так, что не видишь, что тобой пользуются, а ты продолжаешь крепко и искренне любить. Потому что рано или поздно розовые очки разбиваются и становится нестерпимо больно.

– И у идола обнаруживаются изъяны и незнакомые трещинки, – ответил, поднимаясь с кресла и подходя ближе, забирая из моих рук сигарету, делая глубокую затяжку.

– В моем случае, как бы ты не превозносил падаль до идола, она останется лишь падалью, – и на губах появилась ощутимая горечь не от сигарет, а от понимания, что боль так и не прошла, боль порождающая злость и чувство собственной ущербности. Привлек к себе одной рукой второй туша сигарету в пепельнице, заставляя упереться ладонями в его грудь. Уже давая понимание, что случится в следующую секунду. Перекрывая пути отступления.

– Усманов не… – но протест был задушен, задавлен в зачатке, рывком двинувшись вперед, впился в губы, жар губ и крепко державших рук моментально опалил кожу, ударяя в кровь дурманом, опаляя разум. Разжигая и так тлевшее на протяжении всего вечера желание. Язык по языку, усиливая жажду и прижалась плотнее, скользя ладонями по его телу, плечам, шее и всколыхнутый разговором гнев начал перерождаться в безумие. Хотелось до одури, до марева перед глазами, до сорванных стонов учитывая, что внутренний тормоз был ослаблен дозой виски, шансов у меня почти не было. Он все-таки добился своего. Спустя время я пойму, что это правило, он всегда приходит к нужному ему результату. Любыми путями и способами, но это будет потом сейчас, же сердце сбилось с ритма, разгоняя кровь в жилах. Подписывая приговор.

– Усманов, ты расчетливая скотина, – разрывая поцелуй, немного отстраняясь. Он улыбнулся, проведя кончиком языка по своим губам и я запустила пальцы в его волосы, обхватывая за голову притягивая ближе, подаваясь вперед, прижалась плотнее и его губы тут же жестче на моих губах в поцелуе. Его руки на моей пояснице и лопатках, поддерживая, подтягивая немного вверх, в конце концов, скользнули вниз, подхватывая под ягодицы, заставляя обхватить его ногами, одновременно с этим его рывок вперед меж моих разведенных ног и хриплый стон сорвался ему в губы, мое сладкое поражение и жар, клубившийся в теле, перерос в требовательную боль, отправляя последние остатки разума в нокаут. В пару шагов к столу, усаживая меня на край, поднимая платье, скользя пальцами по краю чулок, по спине, расстегивая молнию, спуская платье с моих плеч. Сорвало дыхание, когда его губы скользнули по шее, когда прикосновения к обнаженной коже и ниже к груди. Мои руки потянулись к его рубашке и пряжке ремня, сбиваясь, ошибаясь от нетерпения.

Краткая заминка шелест молнии, фольги и несильный нажим на границе нижнего белья дабы отодвинуть край и скользнуть внутрь сначала пальцами проверяя готовность, а после наполняя собой, медленно, заставляя едва не взвыть. Пауза, губы по губам, дыхание в унисон и удар за ударом, наращивая темп и ток прокатился под кожей, окуная в безумие уже с головой. Заставляя не обращать внимания на предметы, что падали со стола от наших движений.

– Сильней, – опаляя губы, впиваясь безотчетно ногтями в его плечи, сгорая. Хотелось сильнее, быстрее и чтобы не останавливался, адская жажда. – Еще, – снова сорвалось на выдохе и его руки скользнули по бедрам, разводя их шире и толчок до упора, срывая громкий стон, следом еще один и еще, рождая легкое онемение внизу живота смешанное с жаром, до нехватки воздуха в легких. Накрыло. Опаляя изнутри, порвало разум и ударило по взведенным, звенящим от напряжения нервам, взрывом в кровь, сладкой судорогой мышц. С немым криком, застрявшим в горле. Нагнал почти сразу же с хриплым выдохом, крепко сжимая меня в своих руках.

Наше частое дыхание смешивалось, в теле приятная слабость позабытая, сладкая, пьянящая, не отпускающая разум, не дающая мыслить трезво и рационально. Выскользнул, снимая защиту и выбрасывая в мусорное ведро, что бы в следующую секунду скользнуть нежным поцелуем по губам, касаясь пальцами лица, лбом ко лбу и глаза темнее мрака с пылающим на дне хаосом. И по мне ударило наотмашь, не только от проявленной нежности, ставшей для меня дефицитом, но и от возникших в голове мыслей. Мурашками под кожу, до потерянного вдоха. В таких влюбляются на всю жизнь, ради таких на плаху идут, потому что по-другому нельзя, такие как он не оставляют выбора. Мне жаль его любовниц, ибо это игла, с которой не слезть самостоятельно. Обхватил лицо двумя ладонями, и поцелуй уже глубже, медленный, пробирающий. « Из огня, да в полымя, Оль, ты такая дура» тихим шепотом мысленно про себя, но отвечая на его поцелуй.