Пустая

— Этот милый парень предложил проводить меня в туалет. В коридоре он прижал меня к стене, за что получил коленом по яйцам. Дальнейшие его действия мне неизвестны, я сыграла этот спектакль для моего единственного зрителя, Александра, и пришла за аплодисментами и криками «браво», — она отпивает еще коктейля и смотрит мне в глаза, ожидая моей реакции. А мне хочется спуститься и для начала отрезать яйца моему уже бывшему сотруднику. Понимаю, что это все нелогично и нерационально, поскольку Вита, по сути, сама создала эту ситуацию. Но мне впервые плевать на справедливость — мальчик тронул мое и поплатится за это. Но это будет завтра, а сегодня я накажу эту суку за игры со мной. Подзываю официанта, расплачиваюсь за напитки. Молча поднимаюсь с места, хватаю Виту за руку и тащу девушку за собой. Она не сопротивляется, спокойно идет за мной, словно этого и ждала. А дальше все как в тумане — меня злит то, что она устроила все это для меня и специально позволяла себя касаться какому-то ублюдку. А я, бл*дь, ей не мальчик, чтобы играть со мной в такие игры. Виту спасало только то, что она покорно шла за мной и даже не думала сопротивляться.

В машине она, как всегда, нагло закинула свои ноги на панель, оголив бедра, демонстрируя мне кружевную резинку от чулок. А я пытался держаться и глубоко дышать сквозь стиснутые зубы. Да, я хотел ее трахнуть, не просто трахнуть, а грязно поиметь, чтобы скулила и просила меня подарить ей оргазм. Нужно показать сучке, кто здесь главный, чтобы не забывалась и не смела больше играть со мной в такие игры. Я никогда и ни у кого не шел на поводу, но похоже сейчас повелся на ее провокацию. Сучке определенно нравилось все, что происходит. Она не скрывала довольной улыбки, вынула из сумочки тонкую сигарету, прикурила, зажала ее изящными пальчиками и медленно втянула в себя густой табачный дым. Меня всегда отталкивали курящие женщины, но Виталина даже курила эротично, выпуская тоненькую струйку дыма в потолок машины, запрокинув голову, обнажив нежную шею и прикрыв глаза, словно испытывает невероятное наслаждение от курения.

Вырвал у нее сигарету, паркуя машину в подземном гараже. Глубоко затянулся, ощущая вкус вишневой помады, и вышвырнул окурок в приоткрытое окно. Вышел из машины, открыл дверь с ее стороны и рывком потянул на себя. Потом отпустил, глубоко вдыхая, стараясь не дышать и не вдыхать ее сводящий с ума запах. Пропустил ее вперед, и следовал за ней, отмечая, что она прекрасно помнит дорогу и этаж. Глубоко вдохнул только в лифте, да и то, потому что мы были не одни, и с нами поднималась пожилая супружеская пара. Это позволило мне не сорваться и не наказать ее в лифте. Она первая вышла и покорно остановилась возле моей двери в ожидании, когда я открою. Я медлил, пытался успокоиться и не придушить ее, когда мы останемся наедине. Но есть и другие методы наказания — грубые, жесткие и одновременно сладкие. Я открыл двери, пропустил ее в квартиру. Прошел в гостиную, слыша, как она следует за мной, цокая каблуками по паркету.

Скинул пиджак, швырнул его на диван, подошел к стеклянному круглому столу в кухонной зоне, спокойно отодвинул стулья и только тогда посмотрел в ее янтарные похотливые глаза. Она в предвкушении кусает губы, ее грудь вздымается от частого дыхания, выступающими возбужденными сосками натягивая тонкую ткань платья.

— Иди сюда, — спокойно подзываю Виталину к себе, и она покорно идет, облизывая вишневые губы. Подходит вплотную, накрывая теплыми ладонями мою грудь. Хватаю ее за запястья, отрываю от себя, потому что сейчас мы будем играть по моим правилам.

— Повернись, — отдаю сдержанные приказы, которые она безропотно выполняет. Виталина поворачивается ко мне спиной и замирает. Отбрасываю ее волосы в сторону, тяну змейку на ее платье вниз, оголяя спину. Медленно, едва прикасаясь, веду пальцами по ее позвоночнику, чувствуя легкую дрожь под пальцами.

— Саша, — произносит она, и пытается повернуться, но я с силой удерживаю ее за плечи.

— Стой на месте и делай только то, что я скажу, — я не повышаю голоса, но произношу все слова в приказном тоне. Виталина замирает, кажется, даже прекращает дышать.

— Вот так-то лучше. Не зли меня, Кошка, — спускаю платье с ее плеч и разворачиваю девушку к себе. Собираю ее волосы в кулак, запрокидываю голову, покрывая мелкими поцелуями нежную кожу на шее. В ней что-то неуловимо поменялось. Она стала кроткой как мышка. Я жду от нее сопротивления, борьбы, жду, что кошка, как всегда, выпустит свои коготки, а она безмолвно все принимает, позволяя вертеть ей словно куклой — гладить ее тяжелые налитые груди, больно щипать соски и кусать кожу на шее. Она приняла мои правила и мою власть. И делает все, что я говорю.