Пусти к себе свет (ЛП)

– Он утратил свой свет, – продолжал Сэм. – Как-то раз он стриг газон у мисс Иды и переехал свой свет газонокосилкой. Или его слопала мисс Ида. Господь свидетель, она ест все, что не прибито.

Ишмаэль засмеялся.

– И теперь от него осталась только пустая, грустная оболочка…

– Может, хватит уже? – сердито прервал я его.

– Мамочка, ну встряхнись же ты. Прошло столько времени с тех пор, как они…

– Я не хочу обсуждать это перед ним.

– Хен, это история вашей семьи. У него есть право знать.

– Серьезно? Ты собираешься просветить его прямо сейчас?

– Все равно дети в школе ему разболтают. Ты не считаешь, что мы должны…?

Когда от меня не поступило дополнительных возражений, Сэм повернулся к Иши.

– Мама и папа дяди Хена умерли несколько лет назад. Ты это помнишь?

– Немного, – признал он.

Сэм, слава богу, опустил все менее поучительные детали.

– Они были твоими бабушкой с дедушкой.

– Я знаю.

– Тебе тогда было годика три или четыре. Ты помнишь их похороны?

Иши пожал плечами.

– В общем, с тех пор Хену грустно. Раньше у нас с ним была своя группа. Мы сочиняли песни, и пели их, и устраивали концерты. Но теперь ему больше не хочется петь.

– Почему?

– Не знаю, Иши. Он не говорит, почему.

– Он грустит?

– Угу.

– О.

Ишмаэль посмотрел на меня.

– Я не грущу, – сказал я. – Просто… ну, надо же нам платить по счетам. Я должен работать. У меня нет времени валандаться с группой.

– С таким настроем не стать рок-звездой, – сказал Сэм.

– Желанием стать рок-звездой счета не оплатишь. На случай, если у тебя плохо с памятью, напомню, что большинство наших концертов были благотворительными, и нам не платили. Невозможно платить по счетам, занимаясь благотворительностью.

– Но у нас только-только начало получаться. Мы могли бы поехать в Мемфис, в Нэшвилл, записать демо-альбом…

– Могли бы – как миллион других маленьких групп. А потом – как они же – могли бы умереть с голоду.

– Я всегда находил твой оптимизм очень бодрящим.

– Сэм, если ты облажаешься, то всегда сможешь вернуться домой. Твоя мама оставила твою комнату в точности, какой она была, когда ты ушел. А мне, если я облажаюсь, идти некуда.

– Ты можешь жить у моей мамы вместе со мной.

– Очень смешно.

– Видишь, о чем я? – сказал Сэм Ишмаэлю. – Он испугался, что у нас ничего не получится, и теперь вообще не желает петь. Даже крохотулечную песнюшечку для своего крохотулечного племянника. О, нет! Разве можно! Она же убьет его.

– Отвянь, – сказал я.

– Ты хорошо поешь, дядя Хен? – спросил Ишмаэль.

– Хорошо ли поет дядя Хен? – словно не веря своим ушам, повторил Сэм. – Шутишь? Иши, да он настоящий болотный бог рока. Он залезает на сцену и начинает рычать о топях, о гулящих женщинах, о курении сигарет, и у людей сносит крышу. Он типа нашего болотного Джастина Бибера. Я тебя умоляю! Ангелы сбросили его с неба, потому что завидовали его умению петь. Сама Адель звонила ему и упрашивала дать урок вокального мастерства. Хорошо ли поет дядя Хен? Господи, Иши!

– Думаю, ты несколько преувеличиваешь.

– А я думаю, что ты задолжал своему племяннику песню. Уж одну-то спеть можно, согласен? Самую маленькую.

– Сэм, я знаю, что ты пытаешься сделать. Я уважаю тебя за старания и знаю, что у тебя самые благие намерения, но если ты не заткнешься, я засуну тебе в задницу ногу так далеко, что ты будешь сосать мой большой палец.

– Не выражайся перед детьми, дорогой. Речь идет всего лишь о коротенькой песенке. Я спою вместе с тобой.

Ишмаэль поднял глаза на меня и предвкушающе улыбнулся.

– Нет, – сказал я и встал. – А теперь оставьте меня в покое.

Я ушел к краю воды и сел к ним спиной.

 

Глава 54

Почему ты плачешь?

Чтобы побыть в одиночестве, я добрел до песчаной отмели вниз по течению, где долго стоял, обхватив свои плечи, и в подавленном настроении наблюдал за водой.

Я услышал за спиной тихие шаги.

– Дядя Хен?

Обернулся и увидел там Ишмаэля.

– Дядя Хен, ты что, плачешь?

Устыдившись, я просто пожал плечом.

– Ты сердишься на меня?

– Нет, мой хороший. Нисколько.

– Что с тобой?

Я покачал головой, вытер глаза и попытался взять себя в руки.

– Это из-за твоих мамы с папой? – спросил он, становясь рядом и поднимая глаза.

Я кивнул.

– Тебе грустно, потому что ты скучаешь по ним?

Я снова кивнул.

– Я скучаю по маме, – признался он.

Я обнял его одной рукой за голые плечи и притянул к себе.

– Дядя Хен, а ты мой брат?

– Нет, малыш. Я твой дядя. Твоя мама – моя сестра.

– Я знаю. Но мама сказала, что ты мой брат.

– Я не твой брат.

– Но мама сказала…

– Хороший мой, я твой дядя.

– Я знаю. Но я спросился у мамы про папу, и она разозлилась.

– И?

– Она сказала спросить у тебя, раз ты мой брат. Она сказала, ты знаешь.

Я нахмурился, пытаясь разгадать этот ребус.

– Она так сказала? – спросил я наконец.

– Она сказала, ты знаешь.

– Не понимаю.

– О, – удрученно проговорил он.

– Я твой дядя. – Я сжал его плечи. – Теперь ты будешь жить с нами, так что заодно я буду тебе вроде папы. В тебе, конечно, плавает часть моих генов, но это не делает меня твоим братом. Я твой дядя.

– Но мама сказала…

– Ты, наверное, неправильно понял.