Пусти к себе свет (ЛП)

– Как-то раз он надел футболку, на которой было написано: «Я не гей, но мой бойфренд – да». А одна девчонка оскорбилась из-за нее и сказала: «Это не смешно, между прочим. Быть геем – грех. Мне не нравится видеть такие надписи на футболках». А он ей такой: «Вообще-то, если б мы жили сто лет назад, ты бы доила коров, взбивала масло и была собственностью своего мужа. И всем было бы наплевать на твое мнение, потому что в те времена женщинам не полагалось напрягать свои хорошенькие головки. Иначе твой папаша продал бы тебя за три козы, ну или еще за что-то, принятое в те времена. Но поскольку теперь у тебя есть права, давай ты не будешь наезжать на людей, которые борются за свои? Можешь пойти и проголосовать за какого-нибудь оголтелого гомофоба, чтобы такие люди, как мы, не могли вступать в брак. Для тебя это будет прогресс».

– А она что ответила? – спросил Сэм.

– «Знаешь, не все вертится вокруг тебя! Тебе обязательно быть настолько политизированным?» А он такой: «А тебе обязательно быть настолько охерительно тупоголовой?»

– Ты сказал плохое слово! – закричал Иши с усмешкой.

– Извини, парень, – сказал Ларри. – Но так он сказал. Потом пришел преподаватель, и им обоим пришлось заткнуться.

– У тебя такая тяжелая жизнь, – заметил я.

– Большинству, знаешь ли, все равно, – продолжил он.

– Насчет чего? – спросил Сэм.

– Насчет однополых браков. Все преодолеем! (имеется в виду песня протеста We shall overcome, которую часто исполняют на митингах за гражданские права – прим. пер.) Моим приятелям в колледже, ну, кроме пары дебилов, вообще наплевать. Ну хотите вы пожениться. И что? Кого это должно волновать? В том смысле, что разрешить вам пожениться – это самый быстрый способ добиться того, чтобы вы перестали заниматься своим гейским сексом, потому что, насколько я слышал, как только ты женишься, о сексе можно забыть. Так что на самом деле вы сделаете всем одолжение. Ладно, есть более важные вещи, о которых стоит переживать. К примеру, футбол. «Оле Мисс» будут играть с «Алабамой» и выбьют дерьмо из этих рожденных в инцесте ублюдков.

– Они не выигрывали у «Алабамы» со времен президента Никсона, – заметил Сэм.

– Никсона? Я думал, со времен Джонсона.

– В общем, очень давно, – сказал Сэм. – Им в жизни не выиграть.

– Я бы не был настолько уверен. С тех пор, как тренером назначили Фриза, они играют очень даже неплохо. И черт, как же мне хочется увидеть, как они нагнут «Алабаму». Накатим волну! (фанатская кричалка «Алабамы» – прим. пер.) Господи ты боже мой. Может, лучше просто заткнетесь, уберетесь обратно домой и поженитесь на своих сестрах? Я накачу им волну!

Ишмаэль съел целую тарелку спагетти и две мои тефтельки – очень много еды для такого маленького ребенка.

– Тебе понравились мои спагетти? – спросил я.

Он усмехнулся.

– Да кто готовит спагетти? – спросил Ларри. – Нет, ты точно не итальянец? Почему ты не можешь сделать сэндвичи барбекю, или жареную свинину, или что-нибудь другое, нормальное?

– Спагетти дешевые и сытные, – сказал я.

– Как и моя последняя девушка, – сказал Ларри. – Боже, какие у нее были батоны.

– Ты о Кайле? – спросил Сэм.

– Ты что! У Кайлы титьки были такими маленькими, что ее принимали за парня.

– У тебя кто-то был после Кайлы?

– Сьюзан, – ответил Ларри.

– Сьюзан? – повторил я. – Не Сьюзи? Не Сьюз? А именно Сьюзан?

– Ну, так ее звали, и у нее был загон насчет того, чтобы люди называли ее полным именем, а не всякими «Сьюзи». Она терпеть не могла, когда ее звали Сьюзи. Короче. Мне все время хотелось лежать, зарывшись лицом в ее титьки. День и ночь. А самое потрясающее…

– Ларри, пожалуйста – пожалуйста! – ты можешь не говорить о частях тела перед моим ребенком? – сказал я.

– Он и мой ребенок тоже, – вставил Сэм.

– Извини, – сказал Ишмаэлю Ларри. – Когда-нибудь ты поймешь. Встретишь свою собственную Сьюзан, и тебе захочется утонуть в ее огромных, упругих…

– Ларри, хватит, – громко прервал его я.

– Парень, за них было не жалко и умереть, – сказал Ишмаэлю Ларри. – В жизни не видел таких мощных арбузов.

– Я люблю арбузы, – сказал Ишмаэль.

– А когда ты станешь немного постарше, то полюбишь и эти арбузы. Поверь.

Я в отчаянии посмотрел через стол, где сидел Сэм.

– Мы можем не говорить о частях тела, а? – спросил Сэм. – Ларри, ну в самом-то деле, если ты собираешься все время накуриваться, то, наверное, тебе не стоит сюда приходить. Нас, знаешь ли, слушают любопытные уши.

– Вы хуже Дебби и ее муженька. Их дети, по-моему, еще даже не знают, что у них есть гениталии. Она называет пенис своего сына «огурчиком». Да кто зовет свой пенис огурчиком? «Ты помыл свой огурчик?» Иисусе! Называйте вещи своими именами. «Ты помыл свой большой член или как?» А вагину дочери она называет маленьким «пирожком». «Ты помыла свой пирожок?» Гадость какая. Что с ними не так? Просто используйте нормальные слова, да и все.