Пусти козла в огород

— Не смотри, не смотри пока, — пыхтя и извиваясь змеей, просила она, — сейчас застегну «молнию», взойду на каблуки, и тогда можно смотреть.

Когда запыхавшаяся Нюрка предстала передо мной во всей своей красе, я ахнула и, подумав:

«Ужас какой!» — восторженно закричала:

— Бесподобно! Нет, Фаня не права, платье прелесть! Оно подчеркивает все достоинства твоей фигуры.

Нюрка расплылась в улыбке. Краснея от удовольствия, пожаловалась:

— А Фаня все буравит, что в этом платье я похожа на гусеницу.

— За-ависть, только за-ависть, — заверила я. — Ты в нем неотразима. Хоть бери и себе шей такое. Нет, платье просто шик!

Услышав мои похвалы, Нюрка вдохновилась и закричала:

— Это еще ерунда! Сейчас покажу, что я на днях прикупила!

Ее изумрудные глаза заблестели, на щеках заиграл румянец — Нюрка помолодела. Она выгребла из шкафа все наряды. Принялась надевать их один за другим и походкой манекенщицы дефилировать по комнате. Я добросовестно аплодировала и кричала:

— Прелесть! Просто блеск!

Так продолжалось до тех пор, пока я не увидела, что Нюрка прониклась ко мне самыми теплыми чувствами.

— Слушай, Сонька, — наконец воскликнула она, — ты классная баба! Почему никогда ко мне не зайдешь, не посидишь запросто, без церемоний?

— Редко в Питере бываю, — пожаловалась я. — Хоть и дел здесь по горло.

— Ты заходи, почаще заходи, всегда тебе рада, — пригласила Нюрка, возвращаясь к зеркалу и с удовольствием разглядывая в нем себя. — Так, говоришь, и этот костюмчик мне идет?

— Бес-по-доб-но, — заверила я. — И Фаня еще будет утверждать, что у тебя ни вкуса, ни фигуры, только хвастовство и снобизм. По мне, ты и хороша, и мила.

Нюра изменилась в лице и закричала:

— Фанька говорит, что у меня нет фигуры? Это она-то говорит? Эта горилла?

Демонстрируя скорбь, я кивнула и прошептала:

— Как это ни глупо, да.

Нюрка подперла руками бока и с чувством негодования вопросила:

— Вот кто после этого Фаина? Кто она? Кто?

— Нехорошая женщина, — подсказала я. Мгновенно забыв про наряды, Нюрка плюхнулась рядом со мной на диван, схватила меня за руки и запричитала:

— Сонька, ты же видишь, как запросто я со всеми, так почему она заладила про снобизм?

— За-ависть!

И вот тут-то ее прорвало. Памятуя, чья я подруга, Нюрка больше всего упирала на аргументы, касающиеся Алисы, понимая, что уж тогда-то я не останусь безучастна.

— Точно, зависть! — согласилась она. — Завидует, причем всем. Знаешь, что она сказала, когда мы возвращались с Алискиного вернисажа?

Я закатила глаза:

— Могу представить!

— «Не картины, а мазня!» — сказала Фаня. «Истина!» — подумала я, а Нюрка вдохновенно продолжила:

— Лора напомнила о положительных отзывах критиков, Фанька же начала нас убеждать, что критиков Герман купил. Страшно завидует она Алиске.

— Если и завидует, то беззлобно, — притворно заступилась я.

Нюрка возмутилась:

— Что-о?! Беззлобно?!

— Да, беззлобно. Ни разу не видела, чтобы Фаня злорадствовала. Конечно, она излишне прямолинейна и груба, но не злорадна. Порой она и не подозревает, что ранит подруг своим искренним мнением.

— Ха! Ты слишком хорошо о ней думаешь. Фаня злорадна. Когда Алиска получила анонимку и полезла в петлю, Фаня целый год ходила счастливая. В таком приподнятом настроении с тех пор ее никто больше не видел. Кстати, я просто уверена, что сама же Фаина анонимку и послала.

Нюра так увлеклась, что не заметила, как проболталась, я же сделала вид, что пропустила «анонимку» мимо ушей.

«Помолчим до поры до времени», — решила я.

Нюрка тем временем вошла во вкус и осуждала Фаину с большим смаком.

— Всех, всех ненавидит эта горилла, — страстно сообщала она. — Лору курицей за глаза называет, Карину мартовской кошкой, Алиску дразнит овцой, а тебя звездуньей-сказочницей.

— Что-о-о-о?!

Я как ужаленная подскочила и…

Короче, не могу сказать, что стоически перенесла сообщение Нюрки. Тут же захотелось побить и ее, и Фаню, однако я сдержалась и подумала:

«Вот теперь пора! Пора приниматься за дело!»

— Дорогая, у меня появилась срочная необходимость видеть Фаину! — вставая с дивана, воскликнула я. — Так что извини, но вынуждена тебя покинуть. Не волнуйся, Фане о нашем разговоре ни слова не скажу.

— Да я сама ей сейчас кое-что скажу! — грозно пообещала Нюрка, хватая телефон.

Не желая мешать общению старых подруг, я послала Нюрке воздушный поцелуй и удовлетворенная отправилась к Фаине.

* * *

Фаина рвала и метала.

— Ты, Мархалева, бесы тебя дери! — завопила она, едва я переступила порог ее кабинета. — Зачем пустила новую сплетню? Зачем Нюрку натравила на меня? И вообще, что ты взъелась? Чем я не угодила?

— Фаня, дорогая, — делая невинные глаза, сказала я, — как могла ты обо мне такое подумать? Сама знаешь, как я к тебе отношусь…

— Знаю, ненавидишь! — заявила она.

— Фанечка, ты прямолинейна, а простоту я выше всего в людях ценю, — обиженно надувая губы, призналась я. — Да, согласна, мы часто ругаемся…

— Всякий раз, как увидимся, — грозно вставила Фаина.

Не обращая внимания на ремарку, я спокойно продолжила:

— Но симпатий к тебе не скрывала никогда. Фаина с издевкой пробасила:

— Да что ты?

Я и ухом не повела: