Пусти козла в огород

По спине пробежал холодок. Герман травит Алису, чтобы жениться на Симочке? Ужас какой! Нет, я, конечно, слышала о подобном, но чтобы вот так, самой, нос к носу столкнуться с женоубийцей!

«Но как? Как он ее травит? Он в Мексике, Алиса в Петербурге…» — я почувствовала растерянность.

С отравлением ясно лишь одно, смогла все же констатировать я: яд не в еде. Мы с Алиской одними йогуртами уже питаемся. Да и как Герман умудрился бы еду отравить?

Я перебрала все известные мне способы отравлений, но так ни на каком из них и не смогла остановиться.

«Квартира, — осенило наконец меня. — Ее нужно бы еще раз тщательно осмотреть. Возможно, Герман подложил какое-то отравляющее вещество. Летучее. Оно постепенно притравливает Алису, а убийца отсиживается себе в Мексике. Дожидается результата. Кстати, я в последнее время тоже чувствую себя неважно… И какие-то странные здесь мне снятся сны…»

Из оранжереи спустилась Марго, держа в руках цветочные контейнеры. Грустно сообщила:

— Последние крошки додохли. Только эти вот красавчики и остались. Но зато как пышно они расцвели. Алиска приказала их в спальню поставить.

Марго протянула мне ящичек с бархатными фиалочками завораживающе-необычного черного цвета. Я потянулась к ним носом, но тут же с отвращением отпрянула.

— Фу, гадость какая! Как же их в спальню ставить? Алиса их хоть нюхала? От них же падалью несет.

Марго удивилась:

— Да ну? А мне кажется, розой пахнут. И жасмином. И сиренью. И гиацинтом.

— Какой розой? — возмутилась я. — Каким жасмином? Запах разложившейся плоти. Не удивлюсь, если эти невинные цветочки окажутся хищниками.

— Да, да, — оживилась Марго, — я заметила: в оранжерее исчезли мухи и комары. Это меня заинтересовало:

— Да? Ну тогда и в самом деле отнеси их в спальню. Комары ночью прям-таки лютуют. Так и быть, отнеси в спальню, только от моей кровати подальше поставь Кстати, а куда делась Алиса?

Марго немедленно принялась ругаться.

— Слышать про нее не хочу! — закричала она. — Бледная! Круги под глазами! Еле ноги таскает, а по магазинам шляться силы нашла.

Меня захлестнула обида:

«Что же это она меня с собой не взяла? Впрочем, и я уже еле ноги таскаю. И кружится голова. И сухость во рту. Не до магазинов…»

Словно услышав мои мысли. Марго сказала:

— Чайку пойти выпить, что ли? Вроде не ела соленого ничего, а все пью и пью. Сухость во рту такая. И Алиска пьет как сумасшедшая. Нет, освятить нужно квартиру. Сделано здесь! Сде-ла-но. Хвороба от нее у меня, от квартиры этой. Завтра же пойду к попу.

Я слушала Марго, не очень понимая, о чем это она. Как-то странно кружилась голова, и перед глазами скакали черные точки.

— Маргуша, убери эти удушливые цветочки, — попросила я. — Дурно мне от них.

Я ткнулась носом в фиалку, проверяя, не ошиблась ли, не возвела ли напраслину на не повинные ни в чем растения. К точкам тут же прибавились мухи с серебряными крылышками. И звездочки.

«Скоро человечков видеть начну», — рассердилась я.

И тут меня осенило.

«А не в этих ли цветочках дело? Что там ботаник говорил? Фиалка свободы? Кстати, что-то нет ее, а ведь сегодня еще здесь, в холле, была».

— Маргуша, — спросила я, — куда подевались те коричневые цветочки?

— В оранжерею их отнесла, а эти, черные, спускаю. Как раз расцвели, — просветила меня Марго. — А в чем дело?

— Да вот думаю, не выбросить ли их нам, пока Алиса не вернулась? Что-то не нравятся мне они. Лицо Марго отразило яростный протест. Стало очевидно, что со стороны Алисы мое предложение встретило бы гораздо меньше возражений.

— Что? — завопила Марго. — Мои цветы?! Выбросить? Я их так холю, так лелею! Софья Адамовна, креста на тебе нет!

— Холишь? Лелеешь? Дай-ка я на них посмотрю. Много их там еще у тебя?

И я отправилась в оранжерею. Подъем дался мне не легко.

«Никогда раньше не замечала, — с трудом переставляя ноги, подумала я, — какая крутая здесь лестница».

Марго, устремившаяся за мной, видимо, поднималась с таким же трудом, — кряхтела безбожно. В мастерской она взмолилась:

— Ой, Софья Адамовна, погоди. Давай передохнем маленько, а уж потом поднимемся в цветник.

— Давай, — согласилась я, присаживаясь в любимое кресло Алисы и с интересом рассматривая снятую с мольберта, отставленную в угол картину. Работа была еще не закончена.

Туман в голове не помешал мне оценить произведение по заслугам. Картина завораживала техникой исполнения и сложностью замысла. Это было одно из тех полотен, которые привели меня в восхищение. Странный, загадочный пейзаж, рождающий любопытство и тревожный трепет.

Из сумрака, наполненного лунным светом, выступали руины храмового комплекса, виденного мной где-то в другой жизни, в каком-то ином времени.

Словно неведомая сила взметнула меня в черное поднебесье. Оттуда, бесстрастно и величественно, взирала я вниз на каменные сооружения.

Я все видела в этом лунном сумраке. Все отчетливо различала.

Я все знала и все видела. Страшная тайна покоилась где-то в недрах камня рядом с Великой гробницей. Я знала это, но не смогла бы сказать, откуда…