Пустое зеркало

Теперь Вертен обнаружил, что его голос хотя и высокий, но имеет недюжинную силу. Герцль произносил слова медленно, как будто был заикой и недавно избавился от этого недуга специальными упражнениями. Это производило своеобразный гипнотический эффект, вынуждая Вертена внимательно прислушиваться к каждому слову.

— Право, не знаю, господа, чем могу помочь в вашем расследовании, — сказал Герцль.

— Дело в том, — пояснил Гросс, — что убийца, кроме того, что отрезает своим жертвам носы, еще сцеживает у них всю кровь.

Герцль усмехнулся:

— Понимаю. Намек на еврейские ритуальные убийства, верно?

— Именно намек! — восхитился Гросс. Общество умного человека всегда доставляло ему наслаждение. — Вы это совершенно верно заметили. — Он помолчал. — Герр Герцль, может быть, вам известны лица, которые с помощью вот таких зверских преступлений могли пожелать дискредитировать сионизм или вообще евреев? Не угрожал ли кто-то в последнее время вам или вашей организации? На словах или письменно.

Герцль грустно улыбнулся:

— У меня список длинный, доктор Гросс.

— Я бы хотел, чтобы вы ограничились только серьезными врагами.

Герцль кивнул:

— Хорошо, я попрошу секретаршу приготовить список таких людей. Куда его прислать?

Гросс назвал свой номер в отеле «Бристоль».

— Вы читали мою книгу «Еврейское государство»? — неожиданно спросил Герцль.

— Еще нет, — ответил Вертен. — Но я ее обязательно прочту. — Он порывисто задышал, набираясь решимости. — Скажите, герр Герцль, каково это вернуться в иудаизм?

— Вы по крови еврей, адвокат Вертен?

— Да. — Вертен обнаружил, что произносит это с гордостью.

— Ну тогда вы знаете не хуже меня, как многие евреи тяготятся своим происхождением, стремясь попасть в приличное общество. Наверное, вам известно, кем я был до сравнительно недавнего времени. Мою жизнь круто изменило «дело Дрейфуса». Раздававшиеся на парижских улицах крики «Смерть евреям!» помогли мне осознать, что все наши старания тщетны. Евреи живут в Европе многие сотни лет. Мы страстно желаем стать полноправными членами общества, считаем себя патриотами стран, в которых живем, но все равно остаемся в них чужаками. Антисемит в любой момент может подойти к тебе и грязно оскорбить, и не только словом, и нет в мире такой силы, которая могла бы нас защитить. Теперь я смотрю на свою прежнюю жизнь как на проведенную впустую.

Герцль замолк, как будто спохватившись, что сказал слишком много.

— Вряд ли эти годы были потрачены вами впустую, герр Герцль, — подал голос Гросс. — Живя в Граце, я прочитал вашу книгу «Бурбонский дворец, картинки из парламентской жизни во Франции» и нашел ее замечательной.

— Нет, — отозвался Герцль, — не тем следовало мне заниматься. Не тем. Свое преображение я рассматриваю как модель преображения всех евреев. Собственное государство — в этом их спасение. Если будет время, прочтите мою новеллу «Анилиновая гостиница». Там об этом написано.

После ухода Герцля они еще посидели в кафе некоторое время, обсудили планы.

— Я, пожалуй, поеду встречусь с Климтом, — сказал Вертен. — Может быть, он что-то вспомнил, связанное с подтверждением алиби на даты других убийств.

— А я тем временем посещу криминалистическую лабораторию, — отозвался Гросс. — Уважаемый инспектор Майндль пригласил меня посмотреть фотографии вскрытия жертв убийцы.

Эти слова в его устах прозвучали как предвкушение некоторого утонченного удовольствия, как будто он собирался в театр или дорогой ресторан.

Они договорились встретиться в лаборатории после разговора Вертена с Климтом.

— Тот факт, что вы назвали Герцлю свой номер в «Бристоле», — произнес адвокат вставая, — означает, что отъезд в Черновцы откладывается?

Гросс посмотрел на него из-под полуприкрытых век.

— Но вы же, мой дорогой Вертен, не сядете завтра в поезд, увозящий вас в имение родителей? Нет, милейший, мы останемся здесь и будем работать.

— А что с еврейским следом?

— Тут пока не ясно, — ответил Гросс. — Эти преступления — несомненно, провокация. Их совершил либо фанатик-антисемит, либо какой-то большой умник с целью направить следствие по ложному следу. Но это не значит, что ритуальные убийства — миф. В следующем выпуске «Архива криминалистики» выйдет моя статья о верованиях выходцев из Африки в странах Карибского бассейна — сантерии, вуду и пало-майомбе, — где ритуальные убийства играют доминирующую роль. Разумеется, это мерзко и отвратительно, однако существует.

Вертена проводили в тесную, душную камеру, которую Климт делил с двумя уголовниками, тоже обвиняемыми в убийстве.

Охранники вывели их, чтобы адвокат мог поговорить со своим клиентом. На выходе из камеры тот, что повыше ростом и более бандитского вида, посмотрел на Вертена.

— Слышь ты, не подведи Густля. Ему, конечно, нужен настоящий уголовный адвокат, но он почему-то привязался к тебе. Так что постарайся.

— Давай, двигайся, — буркнул охранник, толкая его дубинкой.