Пустое...

— Что-что? Ах, да, не обращай вниманья, все нормально, успокойся. Просто я задумался, отвлекся на секунду… Ты о чем-то говорила… да, ты вроде бы сказала: машина — не может чувствовать и волноваться…

— Я так не говорила, Лот. Я только сравнила себя… Хотя, по большому счету… Машина не должна это уметь. Иначе она перестанет быть машиной…

— Вот оно что… Ты, значит, так считаешь…

И снова — пауза. И снова — тишина, неуютная, скользкая, холодная, как липкая бумага… Что она сказала? Наверное, ляпнула невзначай такое, чего не должна была вовсе говорить. Ее слова задели, похоже даже — оскорбили Лота. А что в них особенного? Вот чудак! Ах, если бы она была здоровой, если бы она и впрямь могла все видеть!..

— Ты любишь музыку?

Смешной вопрос! Определенно Лот старается дать разговору новое течение, чтобы уйти от неприятной темы. Хорошо, пусть так…

— Конечно!

— Тогда что б ты хотела послушать сейчас?

— Я не знаю… Как скажешь.

— Ну, а все же?

— Что-нибудь спокойное… И… пожалуй, грустное немного. Это вызывает нежность…

— Будь по-твоему.

Вновь тишина. Теперь — заполненная ожиданием…

Щелчок…

…и неожиданно поднялся ветер порывистый тугой что-то кружится над землей как листья

ах ну да она в саду стоит на краю аллеи узкой и прямой упирающийся в горизонт серо-коричневый луч дороги без начала и конца и никого вокруг нет страшно хочется заплакать и уйти и вслед за тем позвать лишь бы утешили хоть как-то обнадежили и улыбнулись кротко добро но к кому взывать кого просить никто и не услышит

пусто бесприютно пусто одиноко нет ни пониманья ни ответа черные старинные деревья вдоль аллеи ветви мокрые тяжелые переплелись подобно пальцам дряхлых стариков и чуть шевелятся едва задует ветер осень на планете листья почти всюду облетели день бесцветен как и облака лохматыми тенями проносящиеся в поднебесье сеет дождь

а дорога точно неоконченный упрямый шаг вперед бездумно тянется за горизонт и ветер дует ей вослед и угодливо прощально кланяются безобразные деревья

сад неожиданно пропал развеялась взлетевши к облакам аллея ветер стих…

— Лот, что это было?

— Густав Малер. Песни об умерших детях. Я… неверно выбрал?

— Нет-нет, что ты! Это было замечательно. Как раз то самое… Но… почему ты мне воспроизвел их, а? Ведь это ты так захотел?

— Не то чтоб захотел… Просто пытался угадать. Порой и вправду хочется взгрустнуть — тогда как будто лучше понимаешь, что к чему… Зачем…

И еще день прошел. Сколько их осталось позади? А впереди — если прикинуть… Страшно. Даже оглянуться не успеешь…

— Стань я волшебником, чего б ты пожелала?

— Быть здоровой.

— А еще?

— Еще?.. Вновь очутиться в парке. Чтоб стояла осень… Пусть печальная, но золотая…

— Осень! Тоже мне, сказала! Увядание, тоска… То ли дело весна!

— Нет. Осенью — проще… Лучше как-то чувствуешь других и… себя.

— Ты уверена?

— Не знаю…

Она улыбнулась, точней, попыталась улыбнуться, но вышло это у нее неловко, даже жалко, будто она извинялась невесть перед кем…

— Скажи мне, Лот, какой был день?

— Когда?

— Сегодня! Что мне дело до вчерашнего?

— О, день чудесный. Прямо — сказка! Люди сняли меховые шкуры и млеют. Апрель…

— Уже апрель… Лот, я старая?

— Ну вот еще! Глупости какие… А небо синее — ни облачка, и…

— Лот, я уродливая, некрасивая?

— Да с чего ты взяла?! И вообще — откуда эти мысли?

— А все-таки, Лот…

— Ну, прошу, не думай ты об этом! Разве ни о чем другом нельзя поговорить? Зачем…

— Так, интересно… Ты же знаешь — меня всегда интересуют нелепые вещи.

Она чувствовала, что еще секунда — и она бесстыдно разревется. Конечно, это все глупости. Ерунда, которой не стоит забивать голову. Особенно сейчас… И все же… Нет, нет! Нельзя.

Она должна все знать! Немедленно, всю правду — даже если будет больно… Слишком долго она не решалась, не считала нужным и возможным говорить о себе, слишком долго не думала о том, что есть такое… Кто такая… И теперь… Иначе… Иначе… А что же, собственно, иначе?

— Ты плачешь?

— Может быть. Сама не знаю. Я устала. От всего…

— Ну, что с тобой такое? Объясни. Что-то беспокоит? Нездоровится, да?

— Ничего, Лот. Ничего не случилось. Не принимай близко к сердцу. Просто я глупая, капризная девчонка. Просто я боюсь… одна…

Ах, какая она сейчас, наверное, жалкая и беспомощная!.. Даже в зеркало не в силах заглянуть. Как хотела бы она хоть с кем-то поделиться сокровенным, главным, так будоражащим порой! Поведать о заветном, наболевшем. И в ответ — услышать о себе всю правду… Утешение? Быть может. Это тоже иногда необходимо… Утешение обычно лживо — так ведь для того оно и существует! Ложь во спасение?

А впрочем, в этом тоже есть резон… Лучше уж вовсе не ведать своих недостатков и уповать, что все благополучно, чем постоянно наблюдать, анализировать — и мучиться от горькой мысли, что они сильней тебя…