Пустой мир. Кровь и честь

Эдвард не отрывался от голограммного стола, руководя общим планом сражения и отправляя подкрепления тем, кто в этом больше нуждался, или же усиливая группировки десантников, сумевших добиться определенных успехов. С первыми поступавшими докладами и сообщениями ситуация начала проясняться, становясь больше похожей на реальность. Отряды регулярных сил Вассария дрались с жестокостью обреченных, не пытаясь идти на переговоры и совершенно не желая сдаваться, потому их и истребляли до последнего человека, в ход шли даже огнеметы и появившаяся трофейная бронетехника. Кажется, Вассарий действительно замышлял полноценное вторжение, внизу был целый мобилизационный склад, с огромными запасами оружия, армейского снаряжения и тяжелой техники, совершенно новой, без знаков принадлежности и регистрационных номеров, из-за чего являлись отличным трофеями.

Наемники же таким же высоким боевым духом не отличались, первоначальные огневые контакты с ними так же характеризовались жестокостью и большими потерями с обеих сторон, все-таки сражаться они умели, но при этом не видели никакого смысла умирать за своего нанимателя. После первых неудачных контратак среди наемников было замечено бегство и дезертирство, как поодиночке, так и целыми группами, покидавшие все равно бессмысленные бои. Многие просто бросали оружие и сдавались, клянясь, что не собирались делать ничего плохого. С появлением первых отчетов о взятых в плен наемниках Эдвард хотел сначала отдать приказ об уничтожении всех солдат противника, без какой-либо разницы, сдавались ли они или нет, но все же передумал. Пленники будут доставлены на корабли, где пройдут психологические проверки и ряд тренингов, после чего вступят в отряды колониального ополчения Аверии, где либо покажут себя хорошими бойцами, готовыми к службе в регулярных войсках, либо погибнут. Либо, что самое плохое, покажут собственную бесполезность и все равно будут уничтожены. Такой вариант понравился даже Де Кастери, согласившегося в таким приказом, что был тут же доведен до солдат.

Сдача в плен солдат противника допускалась, в том числе и тяжелораненных, медицинские отсеки вскоре будут забиты битком, судя по поступающим сообщениям, но обратный путь до Аверии был коротким, да и санитарные бригады были готовы к подобному, уже сейчас обустраивая в коридорах дополнительные койки, раскладывая скатки, медицинскую аппаратуру и препараты. Страшно представить, что все это может пригодиться, но Эдвард, уже участвовавший в подобных компаниях, знал, что когда челноки будут подниматься обратно, груженные ранеными и уставшими бойцами, то даже всех этих приготовлений окажется недостаточно.

Порт внизу горел. Сломленные, прижатые к стенки и лишенные поддержки, войска Вассария все еще сопротивлялись, цепляясь за последнюю отчаянную и лишенную всякой опоры надежду. Наверное, Эдвард бы и сам так себя вел, окажись в подобной ситуации, сражаясь до последнего патрона в отчаянном желании перебить как можно больше врагов, прежде чем доберутся до него самого, но сейчас находился на другой стороне, методично и хладнокровно уничтожая другим скопления вражеский войск, опорные точки и огневые позиции. Туда, куда войскам не получалось пробиться сразу, направлялись штурмовики, пушечным огнем и бомбовыми ударами подавляя последнее сопротивление, оставляя после себя лишь обгорелые руины, а идущие следом десантные отряды добивали тех, кто еще подавал признаки жизни.

При этом же старались избегать ненужных потерь и среди мирного населения, оставляя эвакуационные пути открытыми. Через бреши в охваченных боями кварталах уходили рабочие верфей, их семьи, многочисленные служащие, простые обыватели, зашедшие на портовые улицы с желанием пропустить пару кружек в местном кабаке, и многие другие, о ком нельзя даже точно сказать, что именно делали здесь. Через эти же пути уходила и часть дезертиров, на ходу срывавшая с себя форму и бросавшая одежду. Некоторых ловили патрули, расстреливая на месте, другого отношения к людям, изменившим воинской клятве, и быть не должно, других выдавали сами беженцы, боявшиеся, что репрессии могут применить и к ним, но кое-то все же проскальзывал, уходя от боя. Опасности в них уже никакой не было, от своего бывшего сюзерена будут скрываться едва ли не тщательнее, чем от Эдварда, поскольку их осудят и расстреляют за дезертирство, ни о чем не спрашивая. Пусть уж лучше доживают остаток своих дней на Самрии, в тишине и позоре.

Эдвард сильно рисковал, ведь приходилось распылять силы, зачищая квартал за кварталом, дом за домом, в то время как совсем рядом стояла хорошо вооруженная и оснащенная армия Самрийского анклава, а из открытого пространства в любой момент могло подойти вызванное подкрепление Вассария. Де Кастери, стоявший рядом, выглядел гораздо спокойнее, докладывая о происходящем и указывая на возможные варианты развития событий. Адмирал больше напоминал игрока в покер, держащего в руках выигрышную комбинацию и дожидающегося финала.