Пустой стул

Взглянув на лицо Гаррета, отражающее борьбу противоречивых чувств. Сакс вдруг с ужасом осознала, что не имеет понятия о том, что делает. Опытный психолог знает, как направлять, как помогать своему пациенту. А вдруг состояние Гаррета станет еще хуже? Что если она подтолкнет его перейти какую-то границу, после чего мальчишка перестанет отвечать за свои действия, и это плохо кончится для него или для кого-то еще? И все же Сакс решила идти до конца. Это ей досталось от отца — вместе с любовью к машинам, любовью к своей работе в полиции и нетерпением к глупости Сакс унаследовала от него талант психолога.

Линкольн Райм всячески боролся с этим стремлением быть ближе к людям, предрекая, что это неизбежно приведет к провалу. Но, несмотря на то что Райм неизменно превозносил талант Амелии Сакс как научного криминалиста, в сердце своем она оставалась тем, чем был ее отец, — полицейским с улицы.

Амелия Сакс была уверена в том, что лучшие улики находятся в сердце человека.

Гаррет метнул взгляд на окно, где в грязное стекло с самоубийственным упорством колотились мошки.

— Как звали твоего отца? — мягко спросила Сакс.

— Стюарт. Стю.

— А ты как его звал?

— В основном «папа». Иногда «сэр». — Гаррет грустно улыбнулся. — Когда я что-то делал не так и — ну, хотел вести себя получше.

— Вы с ним ладили?

— Лучше, чем большинство моих друзей со своими отцами. Одних пороли, на других постоянно кричали. Знаешь, вроде: «Где ты так долго шлялся?», «Когда ты наведешь у себя в комнате порядок?», «Почему ты не выучил уроки?». Но на меня папа никогда не повышал голос. До тех пор, пока...

Он умолк.

— Продолжай.

— Не знаю, — он снова пожал плечами.

— Гаррет, что случилось потом? — настаивала Сакс.

Молчание.

— Ну же, говори.

— Не хочу ничего говорить. Это так глупо.

— Хорошо, не говори мне. Скажи ему,своему отцу. — Она кивнула на кресло. — Отец сидит напротив тебя. Представь это. — Подавшись вперед, мальчишка уставился на пустое кресло. В его глазах мелькнул страх. — Перед тобой сидит Стю Хэнлон. Говори с ним.

На мгновение взгляд Гаррета наполнился такой тоской, что Сакс едва не разревелась сама. Почувствовав, что надвигается что-то важное, она испугалась, как бы мальчишка не остановился на полпути.

— Расскажи мне о своем отце, — тихо произнесла она. — Как он выглядел. Как одевался.

После некоторого молчания мальчишка наконец заговорил.

— Папа был высоким и довольно худым. Волосы у него были темные. Стриг он их коротко, и они после этого долго торчали ежиком. Ему даже приходилось мазать их какой-то штуковиной, она очень приятно пахла. Одевался отец всегда хорошо. Джинсы на дух не переносил. Никаких футболок, только — ну, рубашки. И брюки с отворотами.

Сакс вспомнила, что во время осмотра комнаты Гаррета обратила внимание как раз на это: никаких джинсов, только брюки с отворотами. Губы мальчишки тронула слабая улыбка.

— Отец бросал монетку вдоль брючины и пытался поймать ее в отворот. Если это у него получалось, он отдавал монетку мне или сестре. Это у нас была такая, ну, игра. А на Рождество отец приносил домой серебряные доллары и бросал их до тех пор, пока они не доставались нам.

Сакс вспомнила про серебряные доллары в банке с осами.

— А какие у него были увлечения? Он занимался спортом?

— Отец любил читать. Он постоянно таскал нас по книжным магазинам, а по вечерам читал нам вслух. Книги по истории, о путешествиях. О природе. Да, еще он любил ловить рыбу. Рыбачил почти каждые выходные.

— Ну, хорошо, представь себе, что отец сейчас сидит перед тобой в этом кресле, на нем брюки со стрелками и рубашка. И он читает книгу. Договорились?

— Валяй.

— Отец откладывает книгу...

— Нет, сперва отец, ну, он закладывал то место, на котором остановился. Закладок у него была целая куча. Вроде как собирал. Мы с сестрой подарили ему закладку на Рождество — последнее перед аварией.

— Отлично, отец отмечает то место, на котором остановился, и откладывает книгу. Он смотрит на тебя. Ты можешь ему что-нибудь сказать. О чем ты хочешь говорить?

Пожав плечами, Гаррет покачал головой. Возбужденно обвел взглядом тесное помещение трейлера.

Но Сакс не собиралась отступать.

Время работать кулаками...

—Подумай, ты хочешь поговорить с ним о чем-то важном. Об аварии. Тебе не дает покоя одна мысль. Говори, Гаррет.

Папа никогда не повышал на меня голос. До тех пор...

Стиснув руки, мальчишка потер ладони и защелкал ногтями.

— Гаррет, скажи ему.

—Да, наверно, я должен ему кое-что сказать.

— Что?

— Ну, в тот вечер... в тот вечер, когда они погибли...

Сакс ощутила легкую дрожь. Она чувствовала, что сейчас они приближаются к чему-то очень страшному. На мгновение у нее мелькнуло желание повернуть назад. Но Амелия Сакс не привыкла отступать; не отступила она и сейчас.

— Что произошло в тот вечер? Ты хочешь поговорить с отцом именно об этом?

Гаррет кивнул.