Пустой Трон (ЛП)

Я боялся Этельфлед. У нее было безжалостное лицо, хотя говорили, что в молодости она была красива. В этом году, девятьсот одиннадцатом от Рождества Христова, ей, должно быть, перевалило за сорок, и в золотистые волосы вплелись седые пряди. У нее были синие глаза и выражение лица, что лишало спокойствия даже самого храброго из воинов. Взгляд был холодным и вдумчивым, словно она читала твои мысли и презирала их. Я был не единственным, кто боялся Этельфлед. Ее собственная дочь, Эльфвинн, пряталась от матери. Мне нравилась Эльфвинн, смешливая и озорная. Она была немного младше меня, большую часть детства мы провели вместе, и люди считали, что мы должны пожениться. Не знаю, считала ли Этельфлед это хорошей идеей. Я ей, кажется, не нравился, хотя ей, видно, не нравилась добрая часть рода людского, и всё же в Мерсии ее обожали, несмотря на холодность. Правителем Мерсии считался ее муж, Этельред, но народ любил живущую отдельно от него супругу.

- Глевекестр, - сказала она мне.

- Слушаюсь, госпожа.

- Свезешь туда всю добычу. Возьми телеги. И прихвати пленников.

- Да, госпожа.

Пленниками были в основном дети, которых мы захватили во владениях Хаки в первые дни налета. Их продадут в рабство.

- И ты должен прибыть туда до дня Святого Кутберта, - повторила она приказ. - Ты понял?

- До дня Святого Кутберта, - покорно повторил я.

Она окинула меня долгим безмолвным взглядом. Оба священника по бокам от нее тоже уставились на меня с подобным враждебным выражением лица.

- И заберешь с собой Хаки, - продолжила она.

- И Хаки, - протянул я.

- И повесишь его перед домом моего мужа.

- Проделай это медленно, - добавил один из священников. Существует два способа повешения - один быстрый, а другой медленный, мучительный.

- Да, отец, - ответил я.

- Но сперва покажи его людям, - приказала Этельфлед.

- Конечно, госпожа, - сказал я, но затем замялся.

- В чем дело? - от нее не скрылось мое замешательство.

- Народ захочет узнать, почему ты осталась здесь, госпожа, - объяснил я.

Ее возмутил мой вопрос, а второй священник нахмурился.

- Это не их ума дело... - начал было он.

Этельфлед взмахом руки заставила его умолкнуть.

- Множество норвежцев покидают Ирландию, - осторожно ответила она, - и хотят обосноваться здесь. Их необходимо остановить.

- Разгром Хаки заставит их бояться, - осторожно предположил я.

Она не обратила внимания на мой неловкий комплимент.

- Честер мешает им продвигаться по реке Ди, но Мерз свободен. Я собираюсь построить бург на одном из его берегов.

- Прекрасная идея, моя госпожа, - согласился я, ответом мне послужил столь презрительный взгляд, что заставил меня покраснеть.

Знаком руки она показала, что разговор окончен, и я вернулся к жареной баранине. Уголком глаза я наблюдал за ней, отмечая твердый подбородок и плотно сжатые губы, и недоумевал, что, во имя Господа, привлекло в ней моего отца, и почему мужчины так боготворили ее.

Но завтра я от нее освобожусь.

- Люди идут за ней, - сказал Ситрик, - потому что помимо твоего отца она единственная всегда готова сражаться.

Мы ехали на юг, следуя дорогой, что в последние годы я превосходно изучил. Дорога проходила вдоль границы Мерсии и Уэльса, служившей предметом постоянных раздоров между королевствами валлийцев и мерсийцами. Валлийцы, конечно же, были нашими врагами, но в эту вражду вносил путаницу тот факт, что и они тоже были христианами, и нам бы никогда не удалось одержать победу у Теотанхила без помощи валлийцев-христиан. Иногда они сражались за Христа, но в основном бились ради добычи, угоняя скот и рабов в свои горные долины. Именно из-за этих постоянных набегов и стояли вдоль всей дороги бурги - укрепленные города, где могли укрыться люди, когда приходил враг, и откуда гарнизон мог выступить против него.

Вместе со мной ехали тридцать шесть воинов и Годрик, мой слуга. Четверо всадников всегда находились впереди, осматривая края дороги на предмет засады, тогда как все остальные охраняли Хаки и две повозки, нагруженные добычей. Мы также охраняли восемнадцать детей, предназначенных для продажи на невольничьих рынках, хотя Этельфлед настояла, чтобы мы сперва провели пленников перед жителями Глевекестра.

- Она хочет, чтобы мы устроили представление, - сказал мне Ситрик.

- Так и есть! - согласился отец Фраомар. - Мы должны дать знать людям Глевекестра, что сокрушаем врагов Христовых.

Он был одним из "цепных" священников Этельфлед, еще молодой, неистовый и полный энергии. Он кивнул в сторону повозок с кольчугами и оружием.

- Мы должны продать всё это, а вырученные деньги пойдут на строительство нового бурга, хвала Господу.

- Хвала Господу, - покорно повторил я.