Пустошь

— Нет- ответил он, продолжая молотить грушу, — Полу надо выплескивать свою агрессию, а Джеку полезно тренироваться с равным соперником.

Он закончил выбивать жизнь из бедной груши и тоже взял свое полотенце, протирая лицо. Потом открутил крышку с моей бутылки и допил оставшуюся половину воды.

— Мы завтра идем на Южные ворота. Парни передали, что видели какие-то передвижения у южной стены. Надо проверить.

— Будьте осторожны, — я повернула к Кристоферу голову, — и не давай Полу влезть в неприятности.

— Никогда, ты же меня знаешь. — он подошел ближе ко мне и встал рядом, — но иногда ему надо выплеснуть все из себя. Когда у него нет возможности снесли кому-то голову, это начинает сводить его с ума.

Я молча кивнула. Мы еще некоторое время стояли и смотрели на спарринг. Хотя спаррингом это уже можно было назвать с большим трудом, скорее бой без правил. Наконец удары затихли и оба остались лежать на спине. Мы подошли ближе к рингу. Бровь и щека Пола были рассечены и кровоточит. У Джека на ребрах начинал расцветать синяк, его нижняя губа была порвана, кровь сочилась по его подбородку. Больше видимых увечий не было, но, думаю, что каждому было чертовски больно. Я хмыкнула в удовлетворении.

— Я победил, — сказал Пол, тяжело дыша

— Хера там, — ответил Джек, — я сделал бросок, ты упал. Я победил.

— Ты тоже упал, ублюдок.

— Ты сделал мне подсечку уже лежа.

— Ну ты же упал, — удовлетворенно сказал Пол.

— Ну это и не значит, что победил ты.

Они начали вставать на ноги.

— Приятно видеть, когда лупят кого-то, кроме тебя, — сказала я с улыбкой.

Они уставились на меня недобрым взглядом.

Я начала пятится назад.

— Кажется мы не закончили нашу тренировку, Аврора, — властный голос Джека прорезался в тишине.

— Ты может и не закончил, а я очень даже закончила. На мне живого места нет, — продолжала я пятится в сторону выхода.

— Ты стоишь на ногах, можешь сама передвигаться и в добавок ко всему, ведешь светские беседы. Значит тренировка еще не окончена.

— Ты садист, Джек, — сказала я, добравшись наконец до выхода из зала.

— Не того брата ты называешь садистом, детка. — Джек спрыгнул с ринга и пошел за водой.

Пол тоже выбрался и прижал к разбитой брови полотенце. Ткань тут же начала пропитываться кровью. Кристофер подошел к нему и убрал руку с полотенцем в сторону. Он наклонился ближе, рассматривая место рассечения.

— Пойдем, надо наложить швы. Рана слишком глубокая. Нам завтра идти за стену, не хватало, чтобы твое уродское лицо распухло, как после пасеки.

Пол швырнул в него полотенце и пошел вслед за братом. Джек держал в руке бутылку с водой и скалил зубы. Пол повернулся к нему и показал ему фак. Джек засмеялся. Я тоже вышла из зала и пошла в сторону раздевалок.

В учебном центре на первом этаже располагалось несколько тренировочных залов, раздевалка и ряд душевых. Раздевалка делилась на две половины- женскую и мужскую. Я толкнула дверь, которая располагалась правее и вошла в помещение. Несколько душевых работали, шкафчики были открыты. Я подошла к своему шкафчику и набрала код. Распахнув железную створку я вытащила сменную одежду и душевые принадлежности. Одежду положила на лавку, взяла два полотенца, косметичку и вошла в свободную кабинку в конце раздевалки. Уже там я стянула с себя тренировочные шорты и майку, распустила пропитанные потом волосы и шагнула под прохладную воду. Быстро намылив волосы, я смыла пену, нанесла кондиционер по всей длине, затем намылила тело. Проверила ноги и подмышки, тело было гладким. Некоторые вещи и техника с прошлого мира уцелели, в том числе и депиляторы. Гектор лет восемь назад был в Центре и сумел привезти мне один. Теперь я каждый раз благодарю бога за мелкие радости.

Смыв кондиционер и пену с тела, я выключила воду и обернула одно полотенце вокруг головы, второе — вокруг своего тела. Открыв дверь душевой, я вышла наружу. Вода в соседних кабинках тоже стихла и в помещении показались София, Элиза и Джессика. Формально они находились в моем подчинении, а не формально выпили со мной такое количество маргариты и текилы, что могли считаться моими сестрами. Элиза была высокой, светловолосой девушкой двадцати четырех лет. Ее тело было спортивным и подтянутым. Она мастерски обращалась с винтовкой, способная уничтожить цель на десятки километров. А еще ее тайной страстью был мой брат Пол, о чем она проболталась в пьяном угаре наших посиделок.

София моего роста, с вьющимися каштановыми волосами до плеч, ее карие глаза озорно блестели. Ей недавно исполнилось двадцать, и она была внебрачной дочкой Ричарда. Ричард никогда не признается, но он определил Софию под мое командование, в надежде, что так ей будет легче адаптироваться. Он всегда повторял, что в армии нет места слабости, если что-то доставляет тебе дискомфорт, либо смирись и принимай как есть, либо работай над этим. Видимо, на Софию это правило не распространялось.