Пустошь

— Ежели кто заснет тут пьяный или под мамми чудить начнет, так потом запросто может внизу проснуться. Без монет в кармане. Хорошо, если живой, а то ведь всякое бывает. Отсюда многие прям под Мост попадают, понял, да?

Притон наполнял гул голосов, пьяные выкрики и смех. Сквозь щели в плетеных стенах тянуло сквозняком, лампы на цепях под потолком раскачивались, тихо поскрипывая. За столами сидела разношерстная публика — и преуспевающие торговцы с охранной, и оборванцы всех мастей, норовящие умыкнуть кошелек у подпившего соседа. Макота прошел половину зала, когда из двери за стойкой бара выскочил сутулый мужчина. Кривозубо ощерившись, он воскликнул:

— Макота, давно не заглядывал! Наверх желаешь, в кабинку, или…

Атаман не был расположен к болтовне.

— Проводник нужен, — бросил он. — Есть у тебя?

Вонючка Погрыз оглядел зал.

— Трое сейчас здесь. А тебе…

— Мне лучший нужен. Который?

Хозяин притона ткнул пальцем в сторону стола, стоящего под лестницей.

— Там. Один сидит, не любит компании. Зовут Така, но он…

— Ладно. — Атаман отпихнул Вонючку и зашагал к лестнице.

Он навис над столом, за которым сидел худой смуглый мужчина, босой, в коротких штанах и жилете на голое тело. Волосы его напоминали баранью шапку — мелкие завитки черной шерсти. Короткие сильные пальцы обхватили бутылку, на безымянном красовался перстень, в ухе золотая серьга, на шее — ожерелье из клыков, когтей и радужных ракушек. Во рту не хватало пары зубов.

Морз с Крючком встали за Макотой, проводник посмотрел на них, но ничего не сказал. Атаман взял со стола бутылку, отхлебнул.

— Слышь, ты людоед, че ли?

Смуглый, откинувшись на спинку стула, неторопливо оглядел троицу.

— Давненько Така не едал человечьего мяса, — прошепелявил он и вдруг, быстро протянув руку, ущипнул Морза за живот.

— Э, ты че?! — бандит отскочил, схватившись за оружие.

— Шибко жилистый, — покачал головой Така. — Жесткий. А этот… — он повел рукой в сторону Каланчи. — Этот тощий, Така не любит кости обгладывать. Вот ты бы мне подошел, толстячок.

Покраснев, как закатное солнце, Макота сграбастал смуглого за жилетку и потянул на себя.

— Пасть заткни, тока на вопросы отвечай, — процедил он. — Мне…

— Знаешь, что такое крон? — перебил Така.

Атаман осекся.

— Че?

— Крон! — Каланча закивал. — Я знаю, знаю, хозяин! Оружие такое, навроде его из раковин особых мастерят. Оно какой-то этой… кислотой стреляет и…

— Заткнись! — велел атаман.

Смуглое до черноты лицо было прямо перед ним — нос с горбинкой, глаза с красными жилками, низкий лоб, впалые щеки. Атаман видел, что на лице этом нет и намека на страх. Наоборот, глаза проводника искрились весельем.

— Твой человек правду говорит. Кислота крона железо ест.

— Ну так и че? — не понял Макота.

— Крон у Таки в руке. Под столом. Така им целится тебе между ног. У тебя детки есть?

Еще секунду атаман глядел на него, потом отпустил и шагнул назад.

— Хозяин, так мы, если че, можем… — Каланча держал руку на кобуре, и атаман пихнул его кулаком в бок, чтоб заткнулся.

— А ты вправду того… каннибал? — опасливо поинтересовался Морз.

Проводник кивнул.

— С младенчества. Но тебя Така есть не будет. Така ест только девственников, их мясо нежное, молоком пахнет.

Побледневший Морз пробормотал:

— Хозяин, не надо его в проводники…

— Они не одно тока человечье мясо жрут, — возразил Макота.

— Не только, — согласился Така. — Тех, кто его нанимает, Така не ест. Таков закон.

— Чей закон? — подозрительно спросил Морз.

— Закон пустыни.

Атаман еще раз оглядел проводника и наконец решился. Каннибал, не каннибал, это значения не имеет. А то, что Така из кочевников, даже хорошо. Кочевники лучше других знают Донную пустыню и нравы местных обитателей, как людей, так и зверья.

— Нанять тебя хочу, — сообщил он. — Мой караван к Кораблю едет.

— Сколько вас? — спросил смуглый.

— Много.

— Така хочет знать: на чем едете?

Макота сел за стол напротив Таки и еще раз хлебнул вина из бутылки.

— Разные машины. Два фургона-самохода, грузовик бронированный, мотоциклетки. И телеги с ящерами.

— Телеги, — кивнул проводник. — Така машины не любит. Никогда не ездит на них. На телеге поедет. Сто монет.

— Сто?! Слышь, вы че, сговорились все? За бензин сто, за фляжки сто, за проводника сто… Я разорюсь так!

— Фляжки в дороге нужны, — подтвердил Така. — Но проводник нужнее. Така не торгуется, Така без работы не сидит. Така — лучший из тех, кого ты нанять можешь. Спроси у Вонючки, у кого хочешь спроси.

Спустя минуту Макота оставил смуглому тридцать монет задатка и договорился, чтоб проводник явился поутру к Квадрату. Покинув притон, раздраженный всеми этими расходами атаман решил больше никуда не ходить — он устал, а перед завтрашней дорогой надо отдохнуть.

— Назад идем, — скомандовал он и направился в сторону гостиницы.

* * *

Стараясь держаться в тени, Туран бесшумно скользил вдоль домов. Когда он миновал длинный помост, где в ряд стояли приземистые пустынные сендеры, впереди показался Макота.