Пустошь

Зона под моей фотографией закрашена темно-зеленым. Она тянется далеко вправо. Слева тоже изображен ландшафт, только затемненный: ни фотографий, ни надписей – просто черная пустота. Интересно, далеко ли эта область от нашего убежища – километрах в восьмидесяти, наверное. Я тщательно изучаю остальную карту, но больше не нахожу ни одного черного пятна. Может, это выход из игры?

Я пытаюсь оторвать взгляд от черного участка – и не могу. Слишком сильно он отличается от всего, что изображено на экране. На ум приходит бумажная карта из рюкзака, который мы с Миа украли у людоеда.

– Это еще что за чертовщина? – Спросила я, когда Миа вывалила содержимое рюкзака на пол.

– Карта, – ответила она. – По-моему, бесполезная.

Прежде чем Миа успела возразить, я вырвала карту у нее из рук.

Оливия заставила меня внимательно изучить лист ветхой желтоватой бумаги. Провела моими пальцами по контуру зеленого участка, похожего на треугольник с неровными краями, вокруг которого все было закрашено черным. Наконец я скомкала карту и кинула ее в Миа.

– Карта Вирджинии. Все, что за границей, даже не стали раскрашивать – просто замалевали черным.

– Я же говорю: бесполезная, – довольно улыбнулась Миа.

Я отгоняю это воспоминание и сосредотачиваюсь на настоящем. На бумажной карте черная область лежала за пределами местности под названием Вирджиния. Вполне возможно, загадочный темный участок, который я вижу на экране, отмечает границу «Пустоши».

Я должна туда отправиться. Должна выяснить, не выход ли это. И я решаю при первой же возможности сбежать.

– Подождем, пока они закончат. Потом выследим и проверим, чем они поживились, – Слышу я собственный голос.

Оливия имеет в виду четырех персонажей, которые окружили людоеда на Уэст-Энд. Однако я не могу думать ни о чем, кроме черной области на карте.

– Может, отправимся пока куда-нибудь еще? – Спрашивает Эйприл. – Заработаем в кои-то веки немного очков.

Оливия увеличивает масштаб, и экран полностью заполняется зеленым. Но я видела достаточно. Восемьдесят километров к северо-западу – может, чуть больше, может, чуть меньше. Я хочу получить свободу. Хочу отправиться в путь прямо сейчас. У меня такое чувство, что я способна пройти эти восемьдесят километров за один день и выбраться из «Пустоши» к завтрашнему утру.

– Людоеды низшего уровня на Второй улице. Несерьезно, конечно, но лучше, чем ничего. Довольна?

– Такими темпами я никогда не закончу игру, – плаксиво произносит Эйприл – так тихо, что я не уверена, слышит ее Оливия или нет. Я, по крайней мере, слышу, хотя все мои мысли сосредоточены на побеге.

Конечно, это просто фантазии. Пройти восемьдесят километров за один день в такую жару – Самоубийство. К тому же я пока невластна над собственным телом. Непонятно, когда и насколько Оливия вернет мне свободу. Впрочем, сейчас все это не важно.

Я почти уверена, что нашла выход в мир Оливии – мир светящихся зданий и прозрачных автобусов.

Наконец красное имя на Уэст-Энд исчезает вместе с фотографией, и Оливия сворачивает окно с картой. Мне оно больше не нужно: пока Оливия разглагольствовала о стратегии, набегах и очках – похоже, количество заработанных очков играет в «Пустоши» важную роль, – я успела выучить маршрут наизусть.

* * *

Следующие два дня Оливия играет почти постоянно. Еду я получаю, только когда живот у меня вваливается, а голова начинает раскалываться от боли. Коротаю время, перемещаясь между ее сознанием и моим собственным и размышляя, откуда у меня такая способность. Способность, которой не обладает больше никто из членов клана.

Рак мозга – у нее или у меня?

Телепатия?

Удар обрезом по голове? Возможно, он повредил что-то у меня в мозгу, поэтому я полностью пришла в себя и получила доступ к сознанию Оливии. Это объяснение звучит наиболее правдоподобно, хотя я по-прежнему не уверена, что происходило со мной после стычки в зале суда.

Шанс на побег подворачивается в среду вечером, через пятьдесят два часа после того, как Оливия вернулась в игру. Они с отцом уезжают куда-то на пять дней, и ей удается убедить остальных без нее не играть.

– Я поставлю всех на групповой сэйв, – Сообщаю я, стоя посреди безопасной комнаты и уперев руки в бедра, – чтобы вам даже в голову не пришло играть без меня.

Эйприл пытается возражать, но Итан с Джереми встают на сторону Оливии.

Джереми пожимает плечами и опускается в кресло рядом с дверью.

– Тут даже спорить не из-за чего, – говорит он и садится боком, перекинув длинные ноги через подлокотник.

– Джереми прав, – добавляет Итан. Я слышу, как он подходит ко мне сзади, скрипя ботинками по полу. – Всего-то пять дней. Мне, например, так и так пора заняться учебой, пока не накопилось долгов.

Итан обнимает меня, так что мои локти оказываются прижаты к телу, и осторожно кладет подбородок мне на макушку. Внезапно мне становится дурно.

«Отпусти меня!»