Пустошь

Я негромко зову его по имени, но он не отвечает. Тогда я переворачиваюсь набок, еще более замерзшая и потерянная, чем раньше.

* * *

Мне снятся холодные металлические гробы, электрошокеры с огненными штырями и гоняющиеся за мной модераторы. Когда я просыпаюсь, кожа горит и покрыта испариной. Солнечный свет обжигает веки. Я пытаюсь встать и чуть не падаю, запутавшись ногами в чем-то мягком. Чьи-то руки хватают меня за плечи. Я разлепляю глаза: на меня с улыбкой смотрит Деклан.

– А ты храпишь, Вертью, – Сообщает он. – Громко и отвратительно.

Я стряхиваю с плеч его руки и отскакиваю назад. Солнце светит ему в лицо. После моего вчерашнего удара нос у Деклана распух и побагровел. Я испытываю легкий прилив гордости и тут же замечаю, что укутана в его спальный мешок. Должно быть, Деклан укрыл меня, пока я спала. В горле застревает что-то большое и неприятное, и я с усилием сглатываю.

– Спасибо, – тихо выговариваю я, потом скатываю мешок в тугой сверток и кладу Деклану на рюкзак.

Он коротко кивает.

– Ты же девушка. Когда пошел снег, тебя колотило, как замерзшего щенка. Не хочу, чтобы ты умерла прежде, чем мы оба выполним свои обязательства.

Я резко поднимаю голову:

– Разве шел снег?

Да что это за погода такая, в самом деле?!

– Да, почти целый час. Ты вся тряслась, но продолжала храпеть.

Деклан с улыбкой подмигивает и принимается запихивать спальный мешок в рюкзак.

Мысль о снеге в середине августа по-прежнему меня беспокоит. И все же когда я отворачиваюсь, чтобы собрать вещи, я тоже невольно улыбаюсь.

Идти сегодня труднее. Каждый раз как я пытаюсь заговорить о том, о чем Деклан упомянул вчера перед сном, он меняет тему. Мы беседуем о внезапной смене погоды (сейчас, наверное, градусов сорок) и о его работе модератором (он в компании чуть больше года), однако опасное нововведение Деклан обсуждать отказывается.

После полудня мы останавливаемся передохнуть в заброшенном магазине у дороги. Деклан возвращает мне «глок» и велит осмотреть окрестности на предмет непрошеных гостей, пока сам он устраивает внутри убежище.

– Не пытайся сбежать, Клавдия. Только выведешь меня из себя и зря потратишь и свое, и мое время.

Мерзавец.

Я быстро убеждаюсь, что вблизи никто не прячется и нам ничего не грозит. Я уже хочу вернуться в магазин, когда мое внимание привлекает знакомый предмет.

Рядом с поблекшей рекламой неэтилированного бензина валяется ярко-голубой рюкзак. Сердце у меня сжимается. Я кладу «глок» на землю и беру его в руки. В нем что-то лежит. Еще прежде, чем открыть молнию, я знаю, что найду внутри: четыре энергетических батончика и две бутылки с водой.

Низ рюкзака заляпан красным. Еще больше крови на земле, буквально в шаге от меня. Сколько прошли те два мальчика, прежде чем на них напали?

Живы ли они еще?

– Вертью, все в порядке?

Я вздрагиваю, роняя рюкзак. Резко разворачиваюсь и ударяю Деклана кулаком в грудь.

– Никогда больше так не делай! – выкрикиваю я.

Он беззвучно ругается и трет ушибленное место.

– Еще раз меня ударишь, и, клянусь, я в долгу не останусь!

Я не отвечаю, молча глядя на рюкзак. Немного помедлив, Деклан садится на корточки рядом со мной.

– Эй, что случилось? Ты выглядишь… как-то странно.

– Все нормально.

Большим пальцем Деклан поддевает лямку рюкзака.

– Это твой?

– Нет.

Скорее всего, те два парнишки – в сущности, совсем еще дети – уже мертвы.

Сердце у меня обливается кровью.

Глава одиннадцатая

Тем же вечером, когда Деклан засыпает, положив себе на грудь перевернутый планшет, я внедряюсь к Оливии в сознание. Она сидит в большой столовой с металлическими стенами без окон и сводчатым стеклянным потолком. Уже поздно, но комната залита солнечным светом. Если стеклянный купол на крыше можно одним нажатием кнопки превратить в ночное небо, наверное, иллюзию дневного света создать тоже нетрудно. Мой геймер спорит о чем-то с высокой женщиной с темными, коротко стриженными волосами.

– …пора возвращаться домой. Не хочу здесь торчать, раз мне ничего не позволяют делать, – говорит Оливия.

Она ходит туда-сюда вдоль белого овального стола. Ее каблуки громко цокают по черному полу. Женщина не смотрит на нее и продолжает есть. Тогда Оливия опирается на стул, впиваясь пальцами в спинку и словно не замечая стоящей перед ней тарелки с едой.

– Мама, пожалуйста…

Таким же полным отчаяния голосом я умоляла Деклана меня отпустить.

– Оливия, мы это уже обсуждали. Поедем домой завтра утром. Можешь подключиться к игре после академии. А сейчас сядь и поешь.

– Ты не понимаешь! Я…

– Если пропустишь несколько дней, ничего страшного не произойдет. Пожалуй, тебе только на пользу – поможет избавиться от игровой зависимости.

– Я не могу бросить игру, – отвечает Оливия сквозь сжатые зубы. – Курс лечения еще не окончен. Как ты не понимаешь?

Мать невозмутимо улыбается: