Пустошь(СИ)

И картины, панно, гобелены. Как много изделий искусства, как много всевозможных украшений. Так красиво. Было. Сейчас же барельефы обвалились, а на их месте образовались большие дыры, полотна сгорели и лежали под нашими ногами (а может, и нет), немногие полу уцелевшие гобелены висели на одном гвозде, накренившись наискось. Из-под некоторых ещё висящих произведений искусства показалась проволока обгоревшей и слабо искрящейся проводки (ха, и здесь техника борется с абсолютной тишиной, надо будет подумать об этом на досуге).

Особым украшением этого ансамбля стал фонтан, стоявший чуть дальше стоек регистрации по центру зала. Это была сама квинтэссенция всего изумительно богатого: трехъярусный, с позолотой, с множеством бивших на разных уровнях фонтана водными струями, с переливающейся иллюминацией, украшенный живой зеленью, расписной. А что теперь? Обвалившийся потолок с письменным столом сверху разнёс половину борта фонтана. А теперь этот фонтан стал живым зеркалом нашего мира. Некогда бегущий водопадом - теперь тихий. Блистающий великолепием - размётанный по кусочкам и с маленькой лужей рядом. О да, жидкий азот добрался до всех.

Вот именно так я и представлял себе идеальный архитектурный памятник Апокалипсису. Без лишних штрихов, идеально разнесённый до праха, ну, просто замечательная картина! Ох, а что же нас ждёт на вершине? Пойдем же скорее!

Он бегом (а может, и нет, но очень быстро) взбирается по лестнице вверх, вы следуете за ним.

Мне нравится этот отель, и я уже говорю не только о красоте этого шедевра. На его истории и людей, что его населяли, можно многому научиться. Начну издалека.

Псевдофилософичность мало-помалу, но укрепилась в сознании простого человека. Да то и немудрено: жить-то благодаря ей стало проще. Тут тебе и половина внешних проблем отпала, да и внутренние проблемы с совестью стали сходить на нет. Это дало свои, удивительно, положительные плоды. Человек больше не был тварью дрожащей, а наоборот всё больше и больше заявлял о себе. В человеке начала отмирать та гаденькая черта, именуемая застенчивостью. И что в этом, собственно, плохого. А плохо в этом том, что у любого чувства должны быть свои пределы. Смелость всегда высоко ценилась во все времена, но никогда не ценилась самоуверенность, в которую она перерастает.

А человек уже сломан наплывом новых нравов. Ему кажется, что проявившаяся смелость лишь начало его Становления и он жмёт на свой характер дальше. И со временем преуспевает: вот он уже не то забитое существо, которым он был в начале пути. Он храбро отстаивает свои интересы и, несмотря на все невзгоды, прёт напролом и никто его не может остановить. Правда, его не могут остановить не из-за стойкой воли к победе. Этот человек просто сминает всех недовольных своей манией величия, запутывает и сталкивает своих соперников, а чтобы совесть не терзала героя по ночам, человек безукоризненно оправдывает сам себя в очередном камлании ритуала псевдофилософствования. Старые проблемы вступают в новую фазу развития, подступает время моральной анархии.

Липатов был идеальным представителем своего времени, вышла бы отличная книга с ним в главной роли о нравах человечества в первую половину двадцать первого века. Он себялюбивый, самодовольный, с чрезмерно преувеличенным чувством собственного достоинства. И, до событий шестого июня сорок третьего года, он - победитель, превосходный политик. Липатов умел ставить себе цели: парень закончил престижный столичный ВУЗ как маркетолог (с красным, хочу заметить, дипломом), устроился в столице на высокооплачиваемую работу, благодаря влиятельным друзьям смог купить двушку практически в центре города. И не гнушался никаких средств: сколько родственникам было сказано злых велеречивых слов о несправедливости учебного аппарата, сколько денег было потрачено на взятки ради красного диплома. Долгое время, почти целых два месяца он обрабатывал всех более-менее влиятельных знакомых и родных на тему "бедной студенческой жизни". И это тоже принесло свои плоды: подсидев коллегу, эти знакомые смогли выбить для Липатова место маркетолога в компании Василия Аркадьевича. И наконец, чтобы закрепить свои столичные успехи, смог выпросить (в его оправдание могу сказать: что-то он всё же заработал и сам) деньги на неплохую двухкомнатную квартиру. Липатов безумно любил всем говорить, что всего благосостояния добился самостоятельно. Ну, действительно: упрашивал и извивался парень без чьей либо помощи.