Пустота снаружи

— Ну а если говорить прямо, то расклад прост, Ноойра. Мой расклад. Твой — еще проще. Отправляйся куда-нибудь, повеселись, так, знаешь, на все деньги. Я пнул Корпорацию по шарам, но она оправится. Построит новую штаб-квартиру, соберет новый совет бесславных мразей-капиталистов. Нам с тобой незачем теперь воевать. Преподобного жалко, но ты ведь не хочешь разделить его судьбу, верно, Ноойра? Ну чего ты смотришь на меня, словно монахиня на куртизанку?

— Кто ты такой?

— Я тот, кого ты знаешь под именем Леман.

— Я знаю Лемана, я провела с этим сукиным сыном многие циклы, он может быть жестоким, наглым, злым, мстительным, предосудительным, свирепым, предубежденным, тупым и… я не знаю названий всех его недостатков, но он никогда не устраивал бойню ради бойни и не уподоблялся скотам вроде этого желтого комка слизи Даксара Ануара!

— Все меняется, — пожал плечами Каос. — Недавно в незапланированной беседе с твоим живым меня-имитатором я вдруг осознал, что мой опыт ужасно ограничен. Столько тысячелетий прошло, я столько всего переделал, но не все, совсем не все. Новый опыт влечет меня. Я хочу уничтожить этот мир, знаешь, вместе с солнцем, растворить его в Пустоте. Но прежде я насыплю гору трупов до неба, взберусь на вершину и натяну тебя там. Потому что у меня нет причин этого не делать, Ноойра. Или просто поди прочь и не беси меня.

Шесть выстрелов слились в один, и шесть пуль пронзили тело Каоса, засев глубоко в его мясе и костях. Серый мироходец упал навзничь и завопил, пока госпожа Тюльпан осторожно приближалась с дымящимся револьвером в одной руке и мечом — в другой.

— Чем бы ты ни был, тебя надо убить.

— Как ты осмелилась?! — взвыл Каос, которого трясло от шести источников особенно жгучей боли в его теле. — Я создал Тули́пу! Я подарил ее тебе! А ты направила ее против меня! Неблагодарная тупая гадина! Неблагодарная! Тупая…

Клинок поднялся в грациозном замахе, но халл исторг волну арканы, отбросив женщину прочь. Усилием воли, от которого из глаз потекла кровь, он заставил себя подняться, и шипящие красные пули полезли из ран. Одна за другой со звоном они упали на грязный пол.

— Ты так осмелела, Ноойра. Думаешь, что в безопасности? — Каос прикоснулся к медленно затягивавшимся ранам. — Видимо, ты неправильно поняла концепцию примирительного секса. После того как я нафаршировал твои мясные кармашки, прошлые наши распри забылись, но ты не получила права пересаживаться с моих членов мне на лицо. По крайней мере, пока я сам тебе этого не дозволю. Десница Энэн-Ки, Аспелдаке́ш.

Хитиновые пальцы Каоса Магна срослись и вытянулись, став длинным клинком. Госпожа Тюльпан заняла оборонительную стойку. Последовала серия выпадов, по красоте своей… никто бы не смог оценить ее красоты, ибо скорость, с которой двигались дуэлянты, ускользала от медлительного человеческого глаза. Скажем лишь, что воздух взвывал со значительным опозданием, и даже лязг металла о хитин не поспевал.

— Неблагодарная. Всему этому научил тебя я! Кошка без роду без племени! Участь твоя — стать прахом вместе с прочими смертными! Небла…

— Я служила тебе оружием! Ты не мог убивать женщин, и я делала это для тебя! Я — отмычка, обходной маневр, лазейка в законах, которые ты не можешь нарушать! Не жди благодарности и не удивляйся! Ты меня такой сделал! — прокричала она, скалясь, словно разъяренная волчица. — И еще кое-что: я притворялась! Каждый божий раз я симулировала!

Халл замер с выпученными глазами, затем вздрогнул, сжал зубы, но не смог удержаться и разразился громогласным и совершенно неприличным гоготом. Это было его ошибкой и ее тонким расчетом. Завертевшись вихрем, госпожа Тюльпан налетела на гогочущего халла, и хотя он отбивался, по серой коже пролегали все новые алые борозды. А затем женщина нанесла сокрушительный выпад в лицо, защищаясь от которого Каос успел лишь мотнуть головой. Раздался оглушительный треск — левый бивень отлетел в сторону. Гогот оборвался.

Каос Магн не заслуживал своих бивней, они отрасли во время его медитации, пока дух серого мироходца исполнял волю Амон-Ши, ища истину. Но он очень гордился этим статусным атрибутом, несмотря на все неудобства, поэтому, когда один бивень отлетел в сторону, а из оставшейся части вывалился живой костный мозг и в голове воспылал новый источник боли, смеяться ему расхотелось.

Госпожа Тюльпан поняла, что она мертва. Совершенно точно мертва, об этом говорили глаза Каоса, из белых ставшие совершенно черными, пустыми, мертвыми. Серый мироходец пошел на нее. Медленно. Ужасно неспешно. Меч Аспелдакеш превратился вновь в хитиновые пальцы.