Пустоты Левиафана

Не оборачиваясь, парень вышел из палаты и поплелся. Удушливый воздух застрял между домов, отказываясь нести привычный бриз. Зазвонил телефон, на экране показалась надпись «Верка №2 (бывшая, с пляжа)». Надоедливый аппарат мигом очутился в мусорном контейнере, продолжая изливать оттуда мелодии арфы. Совсем рядом ударили в колокола, Ваня поднял голову, и заметил, что оказался у каменной стены старого больничного храма.

Внутри церкви, под сводом купола обитала прохлада, свечи мягко освещали фрески. Парень тихо шагал вдоль икон, рассматривая одно изображение за другим. Вдруг глаз зацепился за что-то, отчего стук в сердце усилился, и парень замер.

На темной стене извивался огромных размеров змей, из пасти которого исходил столб пламени. Вокруг толпились люди, над тварью проплывали лодки, зверь бил хвостом по воде, пытаясь поймать рыбаков, создавая чудовищные волны.

Под фреской завивался трудночитаемый текст:

«Это – море великое и пространное: там пресмыкающиеся, которым нет числа, животные малые с большими, там плавают корабли, там этот левиафан, которого Ты сотворил играть в нём».

«Можешь ли ты удою вытащить левиафана и веревкою схватить за язык его? Вденешь ли кольцо в ноздри его? Станешь ли забавляться им, как птичкою?

Не упадешь ли от одного взгляда его? Нет столь отважного, который осмелился бы потревожить его? Круг зубов его – ужас. Глаза у него как ресницы зари, из пасти его выходят пламенники, выскакивают огненные искры, из ноздрей его выходит дым. Дыхание его раскаляет угли. На шее его обитает сила, и перед ним бежит ужас.

Он на острых камнях лежит в грязи. Он кипятит пучину, как котёл. Нет на земле подобного ему, он сотворён бесстрашным, он царь над всеми сынами гордости».

«В тот день поразит Господь мечом Своим тяжёлым, и большим, и крепким, левиафана, змея прямо бегущего, и левиафана, змея изгибающегося, и убьёт чудовище морское».

Иван вышел на улицу, сел на скамейку, мысли кружили словно в пустом хаосе:

«Зачем эта встреча? Откуда я знаю зверя?»

Пустота заиграла в глубинах сердца, дрогнула, от незримого горького лекарства, что пыталось заполнить душу и обратить ум.