Пустые головы

«Все – в курсе! С-су-ка-а…»

– Дело его можно посмотреть? – спросил, не задумываясь.

– Так нет ещё дела-то, – удивлённо глянув, ответил дежурный.

«Уже хорошо!»

– Ну, протокол!

Тот замялся… Но ненадолго – полковник всё-таки. Хоть и не своё, а безусловное начальство: в правоприменительную бутылку лезть – себе дороже…

– Конечно, тэ-эрищ пАл-ковник… Вы здесь читать будете или сразу вместе с ним?

– Проводи меня к нему… И… – Полковник немного замялся, словно бы стараясь своим стеснением специально расположить к себе дежурного. – Комнату покажи, где с ним наедине поговорить можно… Чтоб никто не мешал… Время раннее… Не все ещё на службе… Ну, ты меня понимаешь?

– Понимаю, тэ-эрищ пАл-ковник. Есть такая комната.

У Малого был настолько отсутствующий вид, что все другие, кто находился за решёткой «обезьянника», даже не признавали в нём товарища по несчастью.

Участковый… «Бывший участковый!» – отметил очевидность Полковник… сидел в одиночестве посередине лавки. В метре примерно, справа и слева от него, ближе к краям лавки сбились две стихийные кучки задержанных, общавшихся между собой, но никак не затрагивавших Малого. То ли потому, что узнали (в застенке это быстро!), что он сам – мент, то ли потому, что их пугали его вид и заторможенность безумца, который, к тому же, ещё и задержан на кладбище… Ночью! С лопатой! Псих! Определённо и страшно.

«Это хорошо! – оценивал ситуацию Полковник, пока Малого под тревожными взглядами других узников дежурный выводил в отдельную комнату. – Хоть что-то хорошо! Болтовни меньше… Хотя… Куда уж больше-то! Блин!»

Полковничья оценка была с горечью отчаяния. С мысленным криком: «Ну откуда ты, сука, на мою голову свалился! За что, господи?!» Но Полковник умел держать себя в руках и мыслить конструктивно перед подчинёнными… Бывшими подчинёнными, в том числе, тем более когда они на переходе уже из категории дознавателей в категорию обвиняемых.

Уселись, как положено: Полковник – за стол, Малой – на привинченный к полу стул.

– Ты влетел под статью двести двадцать четыре… «Надругательство над телами умерших и местами их захоронения»… Это только то, что уже очевидно… А как рыть начнут, то… Подозреваю – много чего ещё откроется. Но и этого уже хватит.

Полковник заговорил сдержанно и как-то отвлечённо, будучи заинтересованным видом Малого и разглядывая отрешённое – надежда в мыслях: «А может просто уставшее?» – лицо бывшего участкового инспектора и жалея, что не может направить в него луч настольной лампы. Другая была на столе – модная, энергосберегающая – «Кто бы о моей нервной энергии подумал бережливо!». Но и без луча было видно, что эта новая беда Малому как будто совершенно по фигу.

– Та-ак… – Полковник сменил тон на рассудительно-ультимативный. – Давай-ка, Антоша, я тебе обрисую ситуацию, в которую ты попал, прежде чем ты мне расскажешь, – и, не выдержав, гаркнул прямо в лицо Малого: – Зачем?!

Задержанный гробокопатель отреагировал-таки: поднял голову и посмотрел на Полковника с удивлением человека, которого отвлекли от важного дела, чем ещё больше того взбесил – теперь уже до состояния растерянности. Полковник закурил, даже не пытаясь унять дрожь пальцев.

– Я вообще-то знаю, зачем ты в могилу полез… Ты – псих, Малой… Ты умный парень, но у тебя психоз… Горе от ума, блин!

Начальник встал и заходил по комнате туда-сюда: «Тесно, блин!»:

– Ладно… Хрен с ней, со статьёй… Хотя и эта уже при отягчающих до пяти лет предполагает… Слышишь? До пяти лет! Думаешь штрафом отделаться? Хрен!!! Пятерик! Я постараюсь, чтобы тебе религиозную или… там… расовую – какую угодно! – мотивацию пришили как отягчающее… Будь уверен! Ты у меня сядешь… А статья-то… Ох, поганая! Даже в ментовской зоне таких не уважают… А ты ещё и не в ментовскую залетишь… Да-да! С чего вдруг в ментовскую-то? Ты уже не мент был, когда могилу вскрывал!

Полковник пальцами – чуть ли не всеми сразу! – растоптал окурок в жестяной пепельнице.

– Не пойму я… – теперь он стал задумчивым. – Сам себе всю жизнь испортил… За-чем?!

Антон снова глянул на него снизу вверх, изображая лицом теперь недоумение: «Сам же сказал, что знаешь! Чего тогда спрашиваешь?»

Полковник мимику Малого прочитал правильно:

– У тебя психоз! Явный. Это безо всякой экспертизы видно… Тебя не сажать бы… А лечить! Но ведь без толку! Нельзя вылечить мозги, когда их нет…

У Антона от неожиданного заключения открылся в неприятии рот, и распахнулись глаза. Его личность прекратила парить по кабинету и целиком уселась на стул.

Полковник без суеты удовлетворился и заговорил как собеседник:

– Что смотришь? Нет у тебя мозгов! – Пауза. – Я уверен в этом… Их и у меня, наверное, нет… Уже… Я ведь государственный человек… Пойми, государство как институт власти, как явление, стремится быть везде – во всех возможных и невозможных проявлениях жизни. Это образование призвано организовывать жизнь, и оно её организует… Но, в конце концов, так, что это получается не в интересах людей, а в интересах самого государства, которое остаётся при этом неким безличным, абстрактным монстром…

– Нет.