Пустыня — наш союзник

– С лагерем все-таки проще было, – сказал Котов и пожал плечами. – Там у нас выбор имелся, куда двигаться. А Ракка – их самопровозглашенная столица. В тех местах густо с войсками и техникой. Уйти оттуда будет сложновато.

– Вертолет нужен, – заявил Зимин.

– В принципе да, – согласился Белов. – Оптимальный вариант именно таков – вертушка. Большая, с учетом того, что нас семнадцать человек.

– «Ми-8», – блеснул эрудицией Зимин. – Он и как транспортный, и как штурмовой сгодится.

– Соображает парнишка. – Белов усмехнулся и кивнул на переводчика: – Значит, нам по пути нужно еще и аэродром найти.

– У «Ми-8» с полной заправкой предел дальности составляет девятьсот пятьдесят километров, – сказал командир. – От Ракки до территории, контролируемой правительством, по прямой не более пятисот. А нам вдобавок нельзя будет идти таким манером. Собьют в два счета из «ПЗРК». Придется маневрировать, менять курс, лететь изломанным маршрутом. В принципе должны уложиться. Проблема у нас не в этом.

– В том, как добраться до этого центра? – спросил Зимин.

– Нас сто раз могут остановить по пути, – проговорил Белов. – Чем ближе к Ракке, тем гуще боевиков, патрулей, просто каких-то их подразделений. А они будут, потому что такую огромную территорию нужно контролировать, а столицу вообще охранять. А что такое охрана? Это в том числе еще и исполнение полицейских функций. Такое дело предполагает наличие осведомителей, которые оперативно сообщат куда следует, что с какого-то перепугу в сторону столицы открыто едут на четырех пикапах с пулеметами весьма странные европейцы.

– Да, скоро нам открыто ехать будет уже нельзя. Еще пара сотен километров – и мы попадем из пустынных районов в населенные.

– Можно снять пулеметы, срезать кронштейны, – предложил Зимин. – Не держать на виду оружие.

– Переодеться в джинсы или вообще в шорты и тапочки, – с улыбкой добавил Белов, но потом стал серьезен, вздохнул и заявил: – Маскировка нужна надежная.

– Например, автобус, – сказал Котов. – Возможно, что нам удастся какое-то время избегать проверок на дорогах. По крайней мере, мы не будем бросаться в глаза своим характерным военным видом. И европейским тоже.

– Может, нам и правда прикинуться журналистами? – предложил Зимин. – Съемочной группой.

– Это будет грубое нарушение международных договоренностей, – сказал командир и покачал головой. – Пресса теоретически неприкасаема, хотя по факту бывает всякое. Прикрываться их статусом – это кощунство. Такой наш поступок осудят даже те, кто лояльно относится к России. Медвежья услуга своей стране. Нет, нужны другие машины. Автобус, большегруз какой-нибудь. А потом уже будем прорываться так, как уж получится, тихо или где шумно. В любом случае у нас есть еще двадцать четыре часа, а потом придется принимать решение.

– Командир, ты вторые сутки без сна, – сказал Белов. – Давай я поведу группу, а ты поспи хоть в кузове. Хватит на химию надеяться.

– Ладно, уломал, – проговорил Котов с усталой улыбкой. – Посмотри по навигатору внимательно подходы и следуй вот в этот квадрат. Тут холмы, между ними хорошо укрытые низины. Вот здесь, в русле высохшей реки, остановимся на ночь. Завтра осмотримся и примем решение. Может, будем двигаться только по ночам.

– Прошу прощения. – Зимин посмотрел на офицеров так, как будто не решался говорить, выдержал паузу и все же продолжил: – А ведь нас в Ракке будут ждать. Мне кажется, глупо надеяться на то, что там не узнали о разгроме гарнизона в Суруме, уничтожении лагеря возле Эль-Тануфа, о гибели Фараха. Ведь у них тоже найдутся люди, которые разбираются в тактике спецназа и понимают, что именно теперь интересует нас.

– Думаю, что так оно и есть, – сказал Котов совершенно спокойно.

– И?.. – Переводчик уставился на командира, явно не понимая причин такого вот равнодушия.

– Что «и»? Они же не знают, что нам это известно.

Зимин вздохнул и промолчал. Машины притормозили, и Белов перебежал в головной пикап. Колонна снова тронулась в путь, затряслась на камнях почти безжизненной сирийской пустыни.

Котов устроился на спальных мешках и, прежде чем закрыть глаза, внимательно посмотрел на молодого лейтенанта.

– О чем задумался, Олег? Тебя что-то волнует?

– Вы не подумайте, Борис Андреевич, что я чистоплюй или… еще что-то.

– Нет, – серьезно ответил командир. – Я думаю, что ты офицер Российской армии, выполняющий свой долг в Сирийской Арабской Республике, куда мы были приглашены для оказания военной помощи легитимным правительством. Я никогда не считал тебя чистоплюем. Неопытность в тебе есть. Сказывается отсутствие военного опыта. Но это все твои недостатки.

– Знаете, мне порой страшно становится от того, что есть мир где-то там, у нас дома, в Питере, в Москве. А есть камни, выжженные беспощадным солнцем, чужие, дурно пахнущие люди с непонятными целями, неадекватные с точки зрения цивилизованного человека. Мы здесь перенимаем их методы и привычки. Скажете, что с волками жить по-волчьи выть?

– Ты о том, что нам приходится убивать пленных?

– И… это тоже.