Пустыня. Очерки из жизни древних подвижников

Иноки Аполлона, наоборот, уговаривали ничего не бояться и хотели даже проследить змея по его следам, чтобы настичь его и убить его в их присутствии, как это они уже Делали с другими змеями. Но Руфин и его товарищи настояли на том, чтобы идти по другой дороге. Это не помешало одному из Аполлоновых учеников проследить след зверя до пещеры, в которую тот вполз, и он закричал своим спутникам, чтобы они подошли посмотреть, как он убьет его. К ним подошел тогда живший неподалеку пустынник и, узнав от них причины их страха, рассказал, что он видал сам это чудовище, ужасный вид которого они едва ли вынесут, потому что у него не менее пятнадцати локтей длины.

Он пригласил все общество к себе в келью, и, когда они были им накормлены и отдохнули, он им рассказал, что келья, в которой он живет, была кельей святого человека по имени Аммон, который силой Божией совершил несколько чудес.

Его пища состояла только из хлеба, и он жил в нищете; но это не помешало тому, чтобы несколько злых людей, живших только грабежом, не приходили несколько раз грабить его последние крохи. Желая раз и навсегда оградить себя от них, он пошел однажды в пустыню и приказал двум большим драконам следовать за собой. Затем поставил их у дверей своей кельи и велел ее сторожить. Воры, вернувшиеся, чтобы ограбить его, при виде этих ужасных животных были охвачены таким ужасом, что упали на землю без чувств.

Преподобный видел их из своей кельи и, выйдя из нее, поднял их и, упрекая их в злом намерении, сказал им:

— Вы более жестоки, чем эти звери, которые слушаются меня из покорности к Богу, между тем как вы нисколько не боитесь Его правосудия и не стыдитесь смущать покой Его слуг. Он велел войти им в свою келью, усадил их за стол, дал им есть, и это чудо вместе с его кротостью произвело на них столь глубокое впечатление, что они обратились к Богу.

Ужасный дракон опустошил соседние провинции. Когда он унес нескольких жителей страны, они для избавления своего прибегли к преподобному, и чтобы побудить его скорее к помощи, они привели к нему сына пастуха, который при одном виде этого зверя лишился рассудка и тело которого от отравленного дыхания дракона распухло и онемело. Сперва преподобный исцелил этого мальчика, но хотя он и решился убить чудовище, не пожелал ничего обещать. Он пошел только к месту, где надеялся его встретить, и стал там на колени для молитвы.

Скоро дракон появился, заражая воздух ужасающим зловонием своего дыхания, и с ревом и свистом, способными испугать самых храбрых людей, он бросился на него, чтобы его пожрать. Но святой, не смущаясь, сказал ему: «Да подаст тебе смерть Иисус Христос, Сын Божий». Он не успел произнести еще этого заклинания, как зверь изрыгнул вместе с ядом свою жизнь и лопнул в середине своего тела.

Присутствующие были охвачены страхом при виде этого чуда. Нестерпимый запах, выходивший из тела чудовищного животного, принудил их набросать на него большие кучи песку, и все это время преподобный стоял около него, потому что, хотя дракон и казался околевшим, никто не осмеливался подойти к нему иначе, как в присутствии преподобного.

XIII. Преподобный Онуфрий, отшельник в Нижней Фиваиде

Этот великий служитель Божий был раньше иноком общежительным, прежде чем стать отшельником, как это бывало часто в его время. Монастырь, в котором он был воспитан, состоял приблизительно из ста монахов и был расположен около города Гермопольца в Нижней Фиваиде. Он был туда принят довольно молодым и нашел там все, что могло способствовать его духовному воспитанию. Религиозная дисциплина и послушание были там во всей силе и все вели себя согласно уставу или подчиняясь приказанию старцев. Иноки хранили там всегда полное сосредоточие, мысля себя всегда в присутствии Божием, и нарушали молчание лишь тогда, когда лучше было говорить, чем молчать. Все всеми силами стремились угождать Богу и служить Ему днем и ночью, и все они были в столь тесном единении, что, казалось, у всех них лишь одна воля.

Преп. Онуфрий прожил с ними немного лет. Хотя он был и очень молод, поступая к ним, но его семидесятилетнее пребывание в пустыне не позволяет предполагать долгого промежутка времени между его поступлением в монастырь и выходом из него для отшельничества.