Пустыня смерти

Длинноногий посчитал, что Чадраш прав. Вполне возможно, майор Шевалье утащил где-то форму. Техас был в те времена таким местом, где люди могли сами называть себя любым именем или присваивать любую профессию и так продолжали называться, какие бы пертурбации ни случались с ними. Они начинали осваивать азы, необходимые в их новой профессии, или же вообще ничего для этого не делали, в зависимости от того, как повернется дело.

— Да что там говорить, я тоже не служу в армии, — сказал Чадраш.

— А когда-нибудь раньше ты был солдатом? — поинтересовался Длинноногий.

Он посмотрел на скалу или, вернее сказать, на невысокий горб в горах, возвышавшихся в нескольких милях севернее них. Ему почудилось, что в ясном сухом воздухе среди скал промелькнуло белое пятно, что несколько озадачило его. Что же это может быть таким белым в горах далеко к западу от Пекоса?

Чадраш ничего не ответил Длинноногому — он не отвечал на расспросы о его прошлом.

— Посмотри-ка, что там за белое пятнышко вон над той горкой?

Чадраш глянул, но ничего не заметил. Длинноногому не было равного по дальнозоркости, что явилось одной из причин, почему его назначили разведчиком. В разведывательных поисках он не был достаточно внимательным и дотошным (по меркам Чадраша), но никто не отрицал, что у него есть способность видеть многое на далеком расстоянии.

— Готов поклясться, что это горный козел, — сказал Длинноногий. — Никогда не слышал, чтобы в Техасе водились горные козлы, но вон он там стоит, весь белый.

Раздражение у него сразу прошло, когда майор крикнул, что тоже думает, что это, должно быть, горный козел — животное, о котором он премного наслышан, но видеть которого никогда не видел.

При вторичном, более пристальном наблюдении он заметил второго козла, недалеко от первого.

— Смотрите, ребята, там горные козлы, — крикнул он встревоженным рейнджерам, которые до этого засыпали на ходу и теперь в беспорядке растянулись в неровную линию.

При возгласе Длинноногого по отряду прокатился возбужденный гул. Рейнджеры со слабым зрением, такие, как одноглазый Джонни Картидж или мелкий Рип Грин, едва различали сами горы, а козлов не видели и подавно, но все равно возбуждение охватило и их. Отряд подтянулся, и все поскакали к горбатым горам, где мирно паслись невидимые никому, кроме Длинноногого, два горных козла. Лишь Матильда да Черномазый Сэм не поддались всеобщему возбуждению и не помчались к горам в бешеной скачке. Они продолжали ехать размеренной иноходью. За ними на расстоянии доброй мили ковыляли старуха команчи и мальчик с отрезанным языком.

Гас и Калл скакали рысью вместе со всеми, их лошади шли напролом сквозь редкие кустики полыни. В пылу скачки Гас даже забыл о ноющей ране в ягодице.

— О чем они думают, направляясь к горам, Сэм? Как взлететь на них? — спросила Матильда.

С ровной долины склоны гор, где паслись козлы, казались слишком крутыми, чтобы по ним могли забраться лошади.

Сэму не нравилось, что Техас такой огромный и ровный — смотришь и смотришь так далеко, как только можешь, и ничего примечательного не увидишь. Он сидел в тюрьме за кражу арбуза, когда туда поместили под замок и Длинноногого. Сэм взял арбуз с прилавка и стукнул по нему кулаком, чтобы проверить зрелость, а тот от удара раскололся на несколько кусков. Продавец затребовал с Сэма десять центов за разбитый арбуз, а у него оказалось всего три. Разницу он обещал отработать, а продавец вместо этого упек его за решетку. Случилось так, что повар в тюрьме Сан-Антонио, упившись в стельку, попал под фургон и тот переехал его ноги, поломав обе. Повар выбыл из строя. Сэм предложил свои услуги и получил работу — он учился готовить пишу с шести лет. Длинноногому так понравилась стряпня Сэма, что он рекомендовал его майору Шевалье, который немедленно заплатил за него долг в семь центов и взял к себе в отряд.

И вот он очутился здесь, в самой огромной стране, в какой ему только доводилось бывать, где горизонт отстоит так далеко, что даже глазам не хочется искать его, а солнце шпарит так ярко, что его свет можно вытерпеть, лишь нахлобучив козырек старенькой фуражки на самые брови. Он едет в сопровождении отрядной потаскухи вслед за группой раздраженных белых людей, решивших поохотиться на козлов. Хорошо хоть потаскуха настроена по-дружески, несмотря на то, что она закусила на завтрак куском каймановой черепахи.

Рейнджеры, с молодым Гасом во главе, скакали к подножию гор, чтобы вблизи увидеть то, что Матильда разглядела еще издали: невысокие горы оказались слишком крутыми для людей, не говоря уже о лошадях. Теперь, когда они очутились прямо перед горой, увидеть козлов было невозможно, они паслись где-то наверху, невидимые из-за скал и груд камней. Кроме того, лошади выбились из сил и тяжело дышали от бешеного бега; горы, которые в ясном воздухе казались такими близкими, на самом деле находились в нескольких милях от того места, где началась скачка. К тому времени, когда рейнджеры остановились и слезли с седел, многие лошади, главным образом, тощие клячи, уже спотыкались и шатались от усталости.