Пустыня в цвету

– Его толкнула на это не только гордость, понимаешь? Его что-то точит, и я очень боюсь. В глубине души он не уверен, что отрекся не из самой обыкновенной трусости. Он все время об этом думает, я знаю. Ему кажется, будто он должен доказать – и не только другим, а больше самому себе, – что он не трус. Ну, я-то знаю, что он не трус, но пока он не доказал этого и себе и остальным, он способен на все.

Майкл молча кивнул. За последнее время он видел Уилфрида только один раз, но вынес от этой встречи такое же впечатление.

– Ты знаешь, что он попросил своего издателя публично подтвердить эту историю?

– Да? – растерянно произнесла Динни. – Что же теперь будет?

Майкл пожал плечами.

– Майкл, неужели никто не поймет, в каком он был тогда состоянии?

– Людей с воображением не так уж много. Да и мне трудно понять это до конца. А тебе?

– Легко, потому что это Уилфрид.

Майкл крепко сжал ее руку.

– Я очень рад, что ты смогла влюбиться по-хорошему, по уши, по старинке, а не так, как эти нынешние – из «физиологической потребности».

Глава двадцатая

Динни переодевалась к ужину. К ней постучалась тетка.

– Лоренс прочел мне статью, Динни. Интересно!

– Что интересного, тетя Эм?

– Я знала одного Колтема, но он умер.

– Этот, наверно, тоже умрет.

– Где ты покупаешь корсеты, Динни? Они такие удобные.

– У Хэрриджа.

– Дядя говорит, что ему надо выйти из членов клуба.

– Уилфриду наплевать на клуб, да он и был там всего раз десять. Но не думаю, чтобы он захотел теперь из него выйти.

– Уговори его.

– И не подумаю уговаривать его делать что бы то ни было!

– Ужасно неприятно, когда кладут черные шары.

– Тетя, дорогая, разреши мне подойти к зеркалу!

Леди Монт отошла в другой угол и взяла с ночного столика тоненькую книжку.

– «Леопард»! Но он их все-таки перекрасил!

– Неправда! У него не было пятен, ему нечего было перекрашивать.

– Но его же крестили, и все такое…

– Если бы крестины что-нибудь значили, то это было бы издевательством над ребенком, – тот ведь понятия не имеет, что с ним делают.

– Динни!

– Да. Я в этом уверена. Нельзя решать за людей, даже не спрашивая их; это непорядочно. Когда Уилфрид научился думать, он уж не верил в бога.

– Ну, дело не в том, что он отказался от старой веры, а в том, что принял новую.

– Он это понимает.

– Что ж, – сказала леди Монт, направляясь к двери, – тем хуже для этого араба, нехорошо быть таким навязчивым! Если тебе понадобится ключ от входной двери, возьми у Блора.

Динни быстро кончила переодеваться и побежала вниз. Блор был в столовой.

– Тетя Эм сказала, что мне можно взять ключ, Блор. И не могли бы вы вызвать мне такси?

Позвонив на стоянку и отдавая ей ключ, дворецкий сказал:

– Наша миледи любит высказывать свои мнения вслух, вот и я поневоле все узнаю: утром я как раз говорю сэру Лоренсу: «Ежели бы мисс Динни могла увезти его куда-нибудь в шотландские горы, где и газет-то не читают, было бы много меньше расстройства». В нынешнее время, мисс, да вы, верно, и сами заметили, столько всего случается, и все как-то сразу, а у людей память не та, что в старину, – быстро все забывают… Вы уж меня простите, что я об этом говорю.

Динни взяла у него ключ.

– Большое спасибо, Блор. Я и сама очень бы этого хотела; только боюсь, он решит, что это неприлично.

– В нынешнее время молодая дама многое может себе позволить.

– Но вот мужчинам все-таки приходится соблюдать приличия.

– Ну да, конечно, мисс, с родными вам придется повоевать; но в конце концов все можно уладить.

– Боюсь, что нам придется расхлебывать эту кашу тут, Блор.

Дворецкий покачал головой.

– Зря люди считают, что всякую кашу надо расхлебывать… А вот и ваше такси, мисс.

Сидя в такси, она наклонилась вперед, подставляя ветру разгоряченное лицо. Это свежее дыхание словно сдуло обиду, которую причинила ей злосчастная статья. На углу Пикадилли ей попалось на глаза газетное объявление: «Лошади прибывают на Дерби!» Да, ведь завтра – Дерби! Как она выбилась из привычной колеи.

Местом встречи был выбран ресторан Блэфарда в Сохо, где они собирались поужинать, но такси едва ползло, – накануне национального праздника в городе было большое движение. У дверей ресторана стоял Стак, держа на поводке спаньеля. Он подал Динни записку:

– Мистер Дезерт послал меня с этим письмом, мисс. А собаку я вывел погулять.

Динни вскрыла конверт, чувствуя, что ей сейчас станет дурно.