Пустыня Всадников

Узкая огненная струя рванулась коротким всполохом, обрушилась на кучу хвороста и в одно мгновение запалила сухие ветки. Костер ожил, затрещал радостно и победно, а Енси удовлетворенно рыкнул и медленно опустил голову в траву, щурясь на пламя и время от времени вываливая длинный черный язык.

— Вот теперь займемся ужином. — И Люк достал из седельной сумки куски мяса, щедро присыпанные солью.

Сначала он сложил ладони, наклонил голову и проговорил слова молитвы Настоящей Матери, потом кинул в огонь какой-то мелкий серый порошок и только после этого принялся нанизывать мясо на прутики. Через несколько минут сочные куски уже поджаривались на огне, потрескивали и распространяли вокруг одуряющий аромат.

— Сейчас поедим, а после сходим к водопаду и попьем. И еще выкупаемся, — распорядился Люк.

Он устроился у огня, прислонившись спиной к еще теплому боку дракона, вытянул ноги и принялся расшнуровывать кожаную обувь. Мэши глянула мельком и спросила:

— Вы сами себе обувь делаете?

Люк, не поднимая головы, пояснил:

— Ма шила.

Мягкая кожаная обувка была лишена твердой подошвы. На стопе — такой же кусок кожи. Хорошо выдубленный, твердый, шершавый. Кожа ящера отлично подходила для того, чтобы в ней ходить. Но смотрелось это странно. Никогда Мэши не видела так близко обувь, сделанную руками.

— А у нас обувь делают в мастерских на специальных приспособлениях. И каждый может покупать. Или каждому выдают. Например, ополченцам выдают и обувь, и одежду. Никто сам себе башмаки не шьет.

— Вот и славно, — пробормотал Люк, освобождая наконец ноги и с удовольствием шевеля смешными коричневыми пальцами.

— Неудобно ходить в таких чунях, — продолжала Мэши.

— Прямо там. А шо, в таких вот, как у тебя, тяжелых ботинках удобно? В них же жарко, — не выдержал Жак. — И как ты в них только сидишь у огня?

Мэши действительно было жарковато в ботинках. Слишком теплая обувь, но не станешь ведь надевать для дальнего путешествия тонкие туфли. А эти высокие ботинки защищали и щиколотку, и немного голень от колючек, от насекомых. Да мало ли от чего еще…

Люк велел:

— Устраивайтесь и отдыхайте. Завтра рано вставать. Мэй, сними уже свои башмаки, небось после них ноги болят жутко. И летать в них неудобно.

Мэши заколебалась. Спросила с осторожностью:

— Это еще почему?

— Потому что не чувствуешь пальцами и подошвой чешую дракона. Ты не чувствуешь машину, не сливаешься с ней.

— А мне и не надо.

В ответ Люк только дернул плечом.

Опустившись на траву, Мэши взялась за завязки. Уставшие ноги гудели, кожа ботинок так и не успела высохнуть, внутри стопам было и мокро, и жарко. Как много неудобств, а Мэши их почти не замечает. Столько всего непонятного и нового — до ботинок ли теперь?

Руки мыть никто не стал. И Люк, и Жак так и схватились за прутики с кусочками мяса немытыми руками. Да и Мэши поняла, что есть хочет страшно и сейчас не до чистоты. Она тоже вгрызлась в свою порцию и поймала себя на мысли, что еще никогда в жизни так быстро не жевала. Приготовленное на костре мясо ящера казалось необыкновенно вкусным, хоть и малость пересоленным.

Люк сидел совсем рядом, поглядывал на нее блестящими глазами, жевал и слегка усмехался. Как будто его все смешило в Мэши, как будто была она глупой и неуклюжей. И чего смеется? Сам вон и читать толком не умеет, и о машине своей мало что знает.

Мэши ничего не стала говорить. Ей было неловко сидеть рядом с ними, она то и дело немного отодвигалась, поджимая ноги. Ботинки подсыхали тут же, носки, которые Мэши положила сверху, пугали своей несвежестью. Временами накатывала отчаянная тоска. Не должна была Мэши сидеть сейчас тут и разделять ужин с Всадниками. Не должна — и все.

С едой покончили быстро. Люк выкинул в траву прутики, лихо вытер руки о собственные кожаные штаны и распорядился:

— Теперь купаться. Быстро. Мэй, бери свои носки — постираешь. Сменную одежду я тебе дам, мыло тоже. Айда к водопаду, люди!

В голосе его послышалось какое-то бесшабашное веселье. Необъяснимая радость.

Мэши фыркнула и подумала, что хорошая еда однозначно поднимает настроение.

— Что, прямо босиком пойдем? А если вцепится жук-икень? — засомневалась она.

— Тут нет икеней, — гордо заявил Жак, скидывая с себя обувку. — Тут только членоги, но они под ноги не суются. Они ж не дурные, видят, что люди идут. А водопад здесь недалеко.

И оба брата припустили в фиолетовый сумрак, двигаясь с уверенной грациозностью. Стянули на ходу рубахи и жилеты, и теперь Мэши могла видеть их смуглые, крепкие торсы, едва проглядывающие в темноте. Сама она успела влезть в ботинки, все-таки пробираться босиком по неизвестному острову — это слишком. Но даже в ботинках умудрилась отстать от братьев. Те скрылись за деревьями, и Мэши поняла вдруг, что стоит перед чащей леса, полной подозрительного шума, шелеста и пощелкивания, и не решается сделать ни одного шага в темноту. Потому что страшно.

На самом деле страшно идти ночью в незнакомый лес одной. Двое Всадников уже ускакали куда-то вперед, и до Мэши лишь долетали их веселые голоса.