Пустыня жизни

Над скалами внезапно, как прежде, снова пронесся протяжный ноющий вопль огневика, в черном куполе ночи снова приоткрылось другое небо, просияла россыпь чужих звезд.

- Он жалуется, - тихо сказала Снежка, когда все затихло.

- Похоже, - согласился я.

- Не только похоже. Я долго за ним наблюдала, очень долго. Ему одиноко и холодно.

- Холодно?

- Да.

- Ты не можешь того знать.

- Я чувствую.

- Ты думаешь, оно существо?

- Мне кажется, да.

- Что ж, может быть. Нам от этого не легче.

- Не легче, - эхом отозвалась Снежка. - Для возвращения нужна энергия.

- Много энергии, - добавил я.

- Ее здесь сколько угодно, - спокойно сказала Снежка. - В нем.

- Он с нами ею не поделится. Скорее наоборот.

- Возможно. У тебя есть шнур?

- Какой шнур?

- Лазерный, разумеется.

- Конечно. - Я покачал головой. - Ничего, малыш, не получится. Лавовое озерцо не даст столько энергии.

- Так подключись к огневику.

- Ты шутишь?

Нет, она не шутила. Спокойно и ясно глядя на меня, она повторила свое предложение подключиться к огневику, словно к банальной розетке.

- Тоже выход, - закончила она как ни в чем не бывало.

У меня обмякли колени.

- Он же разнесет нас в клочья!

- Если заметит. - В ее устало неподвижных глазах переливался жаркий отсвет багровеющих скал. - Если вообще заметит. Я подходила к нему близко, как только могла. Он… Мы, люди, для него не существуем. Наверное, и канализирующий луч лазера для него не более ощутим, чем укус комара. Мы ведь не каждого прихлопываем. А если прихлопываем, то сразу…

Она глянула на меня снизу вверх.

- Я говорю глупости, да? Вероятно, глупости. Ох, милый, мне так хочется домой! Но ты не обращай внимания, можно прожить и так, как мы решили.

Она прикрыла лицо рукой. Я не знал, что и думать. Такая мысль не приходила мне в голову. Сама по себе чудовищная, она и не могла прийти ко мне после всего, что я натерпелся от огневиков. Но так просто отбросить ее я уже не мог. При всей своей дикости, она была не столь уж безумной. Технически все было осуществимым, а там уж как повезет. Сравнение с комаром было на редкость точным.

Я смотрел на огневика и не мог пересилить страх. Над белыми глыбами лав все так же покоилась чуждая всему земному, ежемгновенно преобразующаяся, тем не менее застывшая масса пламени. Огненное существо, плазменный робот, что-то совсем иное? И к этому чудовищному, непостижимому подключиться, всадить в него жало?! Рискнуть собой, Снежкой?

Только об одном она не упомянула, потому что это было ясно и так: нас ждало пославшее меня человечество.

- Пошли, - сказал я.

Хроноскаф стоял там, где я его оставил. Внутри нас встретил спокойный, такой тусклый после всего, что мы видели, свет приборов. Эя спала, разметав волосы и уронив голову на колени.

- Не буди, - шепнула Снежка. - Ей сейчас хорошо… Да, ей сейчас можно было позавидовать. Стараясь не потревожить, я отжал вялое тело девушки в угол, пристроил Снежку и поднял хроноскаф в воздух. Что я делаю?

Полет длился недолго, на гребне было достаточно ровных площадок. На одну из них я посадил хроноскаф. Чтобы не мешать мне, Снежка вылезла, едва аппарат коснулся земли. Ее губы скользнули по моей щеке.

- Действуй, - сказала она быстрым шепотом.

- Может быть, тебе лучше укрыться? «Зачем? - ответил ее взгляд. - Все едино…»

Я отвернулся.

Наводка лазерного луча напоминала схему того прицела, сквозь перекрестие которого я так недавно (вечность назад!) вглядывался в атакующего огневика. «Что ж, - вихрем пронеслось в мыслях. - Что ж…»

Визирные линии прыгали и двоились. Желудок комом подкатывал к горлу. Что я делаю? Еще не поздно. Мы оба сошли с ума. Какое нам дело до человечества. Все абстракция, кроме нас. Сейчас, сейчас, и нас уже не будет. Тогда зачем все это, зачем?

Я включил автоматику. Все, теперь от меня ничего не зависело. На негнущихся ногах я выбрался наружу, в лицо дохнул жар и свет.

От хроноскафа протянулся голубоватый игольчатый луч, бледно прочеркнув скалы, канул в изменчивом сиянии огневика. Дрожащие пальцы Снежки сцепились с моими, так, рука в руке, мы замерли на краю обрыва.

Мучительно горели скалы, паутинной нитью трепетал луч, было тихо, как в обмороке. Недвижно чернело небо, яростный блеск огневика был так спокоен и равнодушен, словно ничего не происходило, словно меж ним и хроноскафом не пульсировал бегущий по светопроводу ток энергии. Комариное жало впилось, а ответного, испепеляющего удара все не было. Чувствовал ли огневик это жало в себе, мог ли почувствовать, ощущал ли он что-нибудь? Все багрово, как в мареве, колыхалось перед глазами, я ждал расплаты, которой не могло не быть.