Пустырь Евразия

Он одной рукой сгреб «зеленые», другой приподнял голову Гарика за волосы и толстыми пальцами грубо впихнул деньги ему в рот и в нос. Авенир сочувственно поморщился.

— Теперь он тебе ничего не должен? — радостно крикнул в ухо Гарика Монумент.— Если должен — говори, не стесняйся! Я их тебе еще не туда засуну! Я, между прочим, до уголовки в ветеринарном училище учился! Со скотиной работать умею, не побрезгую!

Гарик молча сопел и боялся выплюнуть деньги.

— Порядок! — громовым голосом произнес Монумент и гулко хлопнул каменной ладонью по крупу клиента в области почек, так, что Гарик просел всем телом и едва не обмочился,— А ты, урод, если хочешь дальше прикидываться шлангом, должен похудеть! Поехали!

Настроение его было восстановлено почти полностью.

В машине он спросил Авенира:

— Откуда у тебя столько бабок? Играл, что ли?

— Я не хотел,— смутился Можаев.— В интересах дела пришлось…

— Ну конечно, какой базар… Я тоже вчера… В интересах дела… Одолжи сотню-другую на бензин?

Авенир щедро поделился выигрышем, и Грешников даже замурлыкал шлягер. Вот теперь он был счастлив на все сто! Можаев пересказал ему все происшествия вчерашней ночи. Почти все. Про Веронику умолчал. Слов подходящих не нашел.

— Любопытно… — прогудел опер, ворочая маленький руль огромными ручищами.— С парнем прозрачно. Он тебя выпас, узнал код, увидел, сколько на счету… Наверняка он следил за тобой весь вечер и подсчитал твой выигрыш. Никон же предупреждал!

— Я не ожидал так сразу…

— А как ты ожидал? Медленно? Вот с индейцем этим непонятно. Кой черт его понес тебя охранять?

— Может, он просто мимо шел?

— В Робин Гуда играл? Вряд ли. Ты у нас феномен — ты и думай. У меня с этим туго. Возьми ручку, запиши телефон. Это мой мобильник. Звони, если что. Только без интеллигентных глупостей, без «неудобно», понял? Не стремись сначала убедиться в собственной смерти.

Авенир послушно набросал на клочке бумаги номер телефона и добавил: «Позвонить, если что».

Они приехали. Посреди свалки бриллиантом сиял роскошный лимузин Отца Никона.

Грешников поскучнел, достал из кармана два пакетика с множеством зазубренных стальных кусочков и протянул их Авениру:

— Вот, посмотри. Труды нашей медэкспертизы. Это из Бормана, а это — из Михалыча…

Авенир высыпал осколки на ладонь, осторожно перебирал пальцем:

— Николаю Николаевичу не будем показывать?

Монумент фыркнул, как лошадь:

— Между прочим, с сегодняшнего дня я официально веду это дело. А Отец Никон — непосредственный фигурант. Он вроде бы мужик хороший, но пока не найдем убийцу…

Он сказал «не найдем» — и Авенир покраснел от гордости.

Один осколок привлек его внимание. Цветом, формой и структурой металла он явно выделялся среди остальных. Это была побуревшая узенькая полосочка, некогда правильной прямоугольной формы, а теперь изогнутая и перекрученная.

— Хорошо бы узнать, из чего это,— сказал он Монументу.— И сравнить с остальными.

— Сделаем…

Отец Никон поджидал их у своей машины. Темные круги под глазами говорили о бессонной ночи. Втроем они еще раз обошли место происшествия. Монумент был прав: никакой воронки. Так, слегка взрыт песок. Николай Николаевич показал место, где Борман должен был спрятать деньги.

— Мои люди тут все уже прочесали,— сказал он устало.— Глухо. Среди конкурентов замешательство, активных действий не ведут. У нас подвис один проект по загородной недвижимости, и без законного владельца я не могу его двинуть. Это лакомый кусочек, но никто пока не кинулся на него. Похоже, для всех смерть Бормана — неожиданность. По крайней мере, для тех, кто попал в поле моего зрения.

— И кто же теперь законный владелец? — поинтересовался Грешников.

— Сын Юрия Карповича,— поколебавшись, ответил Отец Никон.— Петруша Низовцев. Об этом официально еще не объявлено, но мне известно содержание завещания.

— Он совершеннолетний?

— Смешная ситуация. Будет совершеннолетним через неделю. Глупо учреждать опеку на неделю, да при нашей волоките и не успеть. Придется болтаться в подвешенном состоянии. Убытки колоссальные…

Он махнул рукой в отчаянии.

— А скажите, пожалуйста,— спросил Авенир,— Петруша уже вернулся домой?

— Вчера Белла привезла,— опять поколебавшись, сказал Николай Николаевич.— Вы были абсолютно правы.

Он явно неохотно говорил о домашних Низовцева.

— А Вероника? — поигрывая ключами на толстом пальце, спросил Монумент.

— Что — Вероника?

— Она где была вечером? Вы лучше скажите, потому что я ее сам спрошу. Мне поручено вести это дело.

Последние слова Грешников произнес с определенной гордостью, с ударением на «мне», даже грудь выпятил.

— Знаю,— кивнул Отец Никон.— Я утром позвонил вашему генералу на Гороховую и попросил его об этом одолжении. Между прочим, он меня отговаривал от вашей кандидатуры.

Грешников открыл рот, но не нашелся что сказать.

— Поедем к Низовцевым,— с горечью сказал Николай Николаевич.— Я вижу, сегодня мы меньше доверяем друг другу. Новые хозяева желают быть в курсе расследования, и я обещал, что привезу вас. Ваш статус определен, а вот ваш, Авенир…

— Он… Э-э… Мой секретный сотрудник!