Пустышка (ЛП)

Мы смотрим друг на друга спустя практически десятилетие, незавершенные разговоры крутятся на наших языках. Я протягиваю ей швабру, и ей не остается ничего, кроме как глубоко вдохнув, принять свою судьбу. Я пытаюсь сдержать смех, когда она с опущенными глазами берет швабру и идет по коридору.

Затем раздается звук открывающейся входной двери, разрушая момент.

— Так-так-так. Посмотрите-ка, кого сюда занесло!

Шайло замирает и сжимает швабру. Я, наверное, должен что-то сказать. Может быть, сделать какое-то дерьмо, чтобы вмешаться, но ничего не делаю. Я ни за что не остановлю такое шоу.

Демон из моего прошлого выдыхает имя человека, видеть которого не ожидал.

— Тарин.

Я наблюдаю за их взаимодействием, чувствуя себя рефери на соревнованиях по борьбе в грязи. За то короткое время, что у меня было до прибытия Шайло, нездоровое любопытство заставляло меня задумываться, как мое прошлое будет контактировать с моим настоящим. Из-за отсутствия шока в глазах Тарин у меня не возникает сомнений, что она знала о возвращении Шайло, но скрывала это от меня.

Девушки метают друг в друга кинжалы вместо тысячи произнесенных слов. Друзья, враги — Шайло и Тарин также сильно различаются, как витражи.

— Как пали сильные мира сего, — Тарин начинает первая, перекинув длинные темные волосы через плечо.

Пальцы Шайло сжимаются вокруг швабры.

— Я удивлена, что ты все еще в городе. Ты вроде собиралась в Нью-Йорк после окончания школы, чтобы сделать карьеру актрисы, о которой бесконечно трещала?

У Шайло непробиваемое выражение лица, что заставляет меня прикусить язык, чтобы не заржать. Мы оба знаем, что хотя актерское мастерство Тарин — ее лучшее качество, но к славе ее могла привести только постель.

Тем не менее, моя лояльность теперь на другой стороне, поэтому я помалкиваю.

— Я там прожила некоторое время, но для меня там слишком много грязи, поэтому я вернулась. Я снимаюсь в местных рекламных роликах, которые пользуются довольно большим успехом, — отстреливается Тарин, пересекая комнату, чтобы встать поближе ко мне. Она проводит ногтями по моим волосам и целует в щеку. — Кроме того, здесь есть кое-что поважнее Нью-Йорка.

— О? И что же это?

— Этот потрясающий мужчина.

Когда Тарин начинает меня ощупывать, я фокусируюсь на реакции Шайло. Стоит отдать ей должное — я рассчитывал на шок, но в истинной манере Шайло она тупо наблюдает за своей бывшей лучшей подругой с выражением отрешенной скуки. Из-за этого взгляда я хочу трахнуть Тарин на получистом полу, лишь бы вывести Шайло из себя.

Разве что…

Обхватив рукою талию Тарин, я притягиваю ее ближе. Тарин охает, но мне пофиг. Это представление. Поцелуи с Тарин никогда не были наполнены любовью, поэтому я хватаю ее затылок и втягиваю ее губы в свой рот. Она незамедлительно поддается, с удовольствием устраивая шоу для женщины, которая во всем ее затмила.

Мы целуемся перед глазами Шайло. Тарин горячая, так что мой стояк должен быть спровоцирован ею, но нет. Это реакция на женщину, которая в данный момент пытается выжать дерьмо из деревянной ручки швабры.

— Вы двое встречаетесь? — тихо спрашивает Шайло, когда мы, наконец, прерываем наш спектакль.

Тарин вытирает рот и ухмыляется.

— Почти шести месяцев.

Затем Шайло шокирует меня заявлением, словно гром среди ясного неба.

— Ты не такой, Кэррик. Не опускайся до неё.

Мое тело застывает. Да пошла она. Она ничего обо мне не знает. Семь лет назад ей было на меня похер. Ни одного звонка. Никаких писем. Ни единого извинения.

— Ну, погоди, стерва…

Я поднимаю руку, заставляя Тарин замолчать. Она надувается, но повинуется.

— А откуда ты знаешь, какой я? — я так резко спрашиваю, что вполне могу порезать своим тоном стекло. — Судя по всему, мы все получаем то, что заслуживаем.

— Ты стал жестоким?

— Ты закончила мыть полы, пустышка?

Тарин хихикает, как только я издаю последнее слово. Я злюсь, но не чувствую удовлетворения, которого ожидал. На самом деле меня тошнит. Я нанес Шайло удар ниже пояса, потому как никогда в жизни не называл ее так. Я дрался с ребятами, которые обзывали ее Пустышкой за спиной. Возвращался домой с разорванной одеждой и подбитыми глазами из-за этого жестокого прозвища. Мне было насрать как обзывают меня, но ее честь я защищал.

А теперь просто уложил им на лопатки.

— Это было бесценно! — смеется Тарин, целуя меня в челюсть.

— Иди домой, Тарин.

Я отстраняюсь от нее. Весь этот день был одним большим выносом мозга, с меня хватит.

— Но мы собирались вечером в «Лайт хаус»!

Блять. Я забыл, что несколько дней назад мы планировали заглянуть в местный дайв-бар. Но прямо сейчас обсуждать всякое дерьмо с Тарин последнее, что мне нужно. Мне необходимо уединение с бутылкой «Джек Дэниэлс» и ебаное отсутствие стресса.

Я провожу пальцем по ее щеке.

— Мне нужно кое-что поделать с мальчиками сегодня вечером. Сходим туда завтра.

Да я заслуживаю чертову награду киноакадемии за такую игру!

— Но, Кэри... — скулит она, выпячивая нижнюю губу.

— Завтра, Тарин.