Пустышка (СИ)

— Ты мой водитель? — хмурюсь я.

Его брови собираются в кучу.

— Вы это серьезно?

Его реакция раздражает меня до чертиков, я упираю руки на бедра.

— Уверяю тебя, я абсолютно серьезна. Я уязвимая женщина, стоящая в одиночестве возле аэропорта, которую заманивают в эквивалент фургона, наполненного конфетками.

— Это был риторический вопрос. Такси там. — Он указывает на караван желтых автомобилей, выстроившихся вдоль тротуара.

— Прошу прощения? Я не собираюсь брать такси.

— Вы ожидали карету из тыквы, запряженную мышами? — Когда я просто продолжаю на него смотреть, он продолжает: — Если вы не хотите поболтать с этой толпой, то садитесь, мисс Уэст. — Похлопав ладонью по верху седана, он опускается на водительское сиденье. — Вы и так опаздываете.

Он кажется нормальным, но похищение не входит в мои планы на сегодня, поэтому я скрещиваю ноги и складываю руки на груди.

— Я ни шагу не ступлю, пока ты не скажешь, кто ты такой.

— Я Уильям Эмерсон, ваш офицер по пробации, — представляется он, высунув голову в окно.

Мы с Уильямом Эмерсоном таращимся друг на друга, как будто он не может поверить, что я смею с ним спорить. Наконец, он качает головой и выходит из автомобиля. Обходит его, ища что-то в кармане. Понятия не имею, что он там делает, но я смирно жду, приготовившись закричать. Уильям Эмерсон вытягивает руку.

— Не трогай…

Мужчина демонстрирует небольшой кожаный прямоугольник, и я моргаю несколько раз, когда тот раскрывается, демонстрируя синий значок и официальное удостоверение личности. «Уильям Кайл Эмерсон, Департамент исправительного учреждения Северной Каролины». Офицер закрывает ксиву сразу же, как только я все прочитываю.

— Еще вопросы?

Да, еще тысяча. Но я буду держать язык за зубами.

— У тебя мои чемоданы? — интересуюсь я, кивая на багажник.

— Да.

— Куда ты меня везешь?

— На встречу с вашим неофициальным работодателем на следующие три года, — отвечает он, открывая для меня боковую пассажирскую дверь. — Он ожидает вас.

Он ожидает меня.

Когда я неохотно опускаюсь на черное кожаное сиденье и защелкиваю ремень безопасности, я прошу Господа лишь об одном.

Пожалуйста, пусть он будет не им.

ГЛАВА 4

Шайло

Семь лет назад

Апрель. Выпускной вечер

Меня окружает толпа людей, когда я спускаюсь со сцены. Я заставляю себя улыбаться, чтобы все думали, что мне не все равно, но мысленно закатываю глаза.

— Я знала, что ты победишь! — визжит Тарин и перебрасывает свои каштановые волосы через плечо. На первый взгляд ее улыбка кажется искренней, но правый уголок ее губ подергивается. В этом вся Тарин.

Каждого лжеца что-то да выдаёт, и если вы ничего не видите, то просто плохо смотрите. Это может быть взмах волос, подергивание носа, нервный прикус губы. Или как в случае с Тарин — подрагивающая улыбка. Она не в курсе, что выдает себя. А я держу такую информацию в секрете, потому что меня окружают люди, которые готовы подставить тебя в любой момент забавы ради.

Я больше не обращаю внимания на болтовню Тарин, потому что чувствую его. Я всегда ощущаю его присутствие до того, как увижу. Я знаю, когда он смотрит на меня. Раньше это выводило меня из себя, но теперь стало утешением. Это как потрепанное одеяло, которое уже давно пора выбросить, но не поднимается рука, потому что оно заставляет вас чувствовать себя в безопасности.

Он именно такой. Как уютное одеяло.

Тарин закатывает глаза и указывает пальцем мне за плечо.

— О, смотри, Шайло, твой щенок прибежал.