Пустышка (СИ)

10:15. Я не спала так долго уже очень давно. Меня даже не беспокоил один из моих обычных кошмаров. Я все время спала. Мирно.

Хах.

Второе, что я замечаю — я не одна. Мгновение не пронимаю, что происходит, прежде ко мне возвращаются воспоминания о клубке из наших рук и языков. Я занималась сексом с Кэри. Моим другом детства. Моим самым большим сожалением. Моим врагом. Моим боссом. Человеком, который дирижировал моим телом, словно целым симфоническим оркестром, пока меня не поглотил огонь.

Времена меняются.

Ну и третье, я смотрю на себя. Меня охватывает странное чувство. Не знаю что делать — удивляться или смеяться. Я не видела своего собственного отражения более девяти месяцев. Как только врачи сняли повязки и сказали, что раны заживут, но шрамы останутся навсегда, я замкнулась. Впервые в жизни оказалась растеряна. Мое лицо было для меня всем.

Тщеславная и поверхностная. Да, это про меня.

Красота — это все, что меня когда-либо выделяло. Единственное, что делало меня особенной — идеальная кожа, отличная костная структура и тот факт, что люди платили мне за то, какая я красотка. Но взглянув после аварии в гребаное зеркало, я поняла, что все кончено.

Ну а затем пошли сеансы у психиатра, где затрагивались мои теории о том, что шрамы стали наказанием за гибель Киркланд, а если на них не смотреть, то я подсознательно считала, что она не мертва. Это немного ненормально, но главное, что в этом есть смысл. Завешивая зеркала, я не только пряталась от своего отражения, но и блокировала реальность. Я могла притворяться, что ничего не произошло. Что не было никаких шрамов. А когда незнакомцы смотрели на меня, жалея, я делала вид, что они просто поражены встречей со звездой.

Потому что я все еще была красивой. Все еще идеальной.

Изучая изодранные остатки пластика и клейкой ленты, я смеюсь. Смеюсь, потому что, поднявшись и взглянув в зеркало, не обращаю внимания на шрамы. Только на слабые фиолетовые отметины на шее. Я прикасаюсь к ним и нажимаю пальцами там, где он дотрагивался до меня, вспоминая все свои ощущения, когда я передала ему контроль. Как он заставил меня сражаться с моими демонами и изгнать их.

То, что мы сделали прошлой ночью, неблагоразумно. Это ненормально, и уж точно чертовски бездумно. Но это мы. Две борющиеся крайности, которые пытаются обрести покой.

Я снова опускаю голову на подушку, и я снова хихикаю. Так громко, что кровать начинает дрожать. Твердое тело рядом переворачивается, мозолистая рука обвивается вокруг меня и прижимает к Кэри.

— Что-то смешное? — усмехается он, уткнувшись носом в мои волосы. Его голос хриплый, немного резкий, от которого скручиваются пальчики на ногах.

— Я посмотрела в зеркало.

— Блять, давно пора.

— Ммхмм. И теперь думаю, мне надо накраситься.

Он скользит носом по моей шее, куснув меня за плечо.

— Ты мне нравишься такой, какая ты есть.

— Возможно, но мне нужно замазать это, иначе у ребят возникнут вопросы, на которые мы не захотим отвечать, — шучу я, указывая на свою шею.

Его пальцы сразу же оказываются на четырех фиолетовых отпечатках. Я слышу, как он трудом сглатывает, поглаживая их.

— Черт возьми, прости. Я немного увлекся. В следующий раз обещаю быть не таким грубым. Не то, чтобы я предполагал, что будет... блять.

Мне снова хочется заржать. С тех пор, как я вернулась в Миртл Бич, я обнаружила нового, уверенного в себе, властного и дерзкого Кэри. Тот факт, что он париться о нескольких синяках, нанесенных в пределах спальни, или прикоснется ли он ко мне снова, кажется милым, если не смешным.

— Мне понравилось, — уверяю я, проведя пальцем по его линии подбородка.

— Да?

— Да. Мне нравится эта твоя сторона. Мне нравится, когда ты все контролируешь и берешь то, что хочешь. — Задерживаю палец на ямочке под его нижней губой и ловлю его взгляд. — И мне нравится, когда ты называешь меня своей.

Его лицо мгновенно каменеет, каждая мышца в теле напрягается. Но именно его молчание охлаждает мою кровь.

Его реакция сбивает мою вновь обретенную уверенность в себе, но я заставляю улыбку оставаться приклеенной к своему лицу. Я понятия не имею, где мы находимся. Мы до сих пор не говорили о том, что случилось на забеге с препятствиями или о его реакции на мое пожертвование. Его способ справиться со своей яростью — оттащить меня в дом и оттрахать до коматозного состояния.

И я до сих пор не рассказала ему всего, что сделала.

Кэри отпускает меня и перекатывается на спину, прижав ладони к глазам. Я наблюдаю за его поднимающейся грудью, за его легкими, которые заполняются воздухом и задерживают его. Я считаю секунды, ожидая, пока он выдохнет, все еще с этой глупой улыбкой на лице.

Один Миссисипи. Два Миссисипи. Три Миссисипи...

Через десять Миссисипи, он, наконец, открывает рот и выдыхает долго и тяжело. Глупый смех, которым я наслаждалась всего несколько минут назад, по-видимому, отпраздновал свою победу раньше времени, не успев пересечь финишную черту.

Хочу свои пластиковые пакеты обратно.