Пустышка

Этот факт, почти «тавтологический»²⁷, помогает понять, каким образом стабильно и неотвратимо росла наша зависимость от цифровых компьюте­ров после того, как они были изобретены в конце Второй мировой войны. «Наличие компьютера было совершенно необязательно для выживания современного общества в послевоенный период и далее, - полагал Вейцен- баум, - но энтузиазм и недостаточно критическое отношение со стороны наиболее "прогрессивных" представителей американского правительства, бизнеса и компьютерной отрасли превратило его в необходимый для выжи­вания ресурс, придав обществу (с помощью самих же компьютеров) новую форму». Он занимался сетями, работавшими по прин­ципу распределённого времени, и по собственному опыту знал, что роль компьютеров будет расши­ряться куда дальше, чем автоматизация процессов на производстве и в государственном управлении.

Компьютеры со временем должны были превратиться в посредников практически во всех разновидностях человеческой деятельности: в обучении, мышлении и общении между собой. Вейценбаум предупреждал, что вся исто­рия интеллектуальных технологий свидетельствует: «Внедрение компьюте­ров в некоторые особенно сложные виды человеческой деятельности может означать, что мы берём на себя необратимые обязательства». Наша интеллек­туальная и социальная жизнь может, подобно производственным процессам, меняться и приобретать новую форму, навязанную нам компьютерами.

Вейценбаум верил, что людьми нас делает именно то, что не поддаётся вычислениям: связи между нашими мыслями и нашим телом, опыт, который придаёт форму нашей памяти и мышлению, наша способность испытывать эмоции и сострадание. Наше более интимное общение с компьютером несёт в себе огромную угрозу. Чем большую часть жизни мы посвящаем изуче­нию бестелесных символов на наших экранах, тем сильнее теряем свою человечность и жертвуем именно теми качествами, которые отличают нас от машин.

По мнению Вейценбаума, единственный способ избежать этой судьбы состоит в том, чтобы с достаточным осознанием и смелостью отказаться от передачи компьютеру наиболее человеческих из наших видов умствен­ной и интеллектуальной деятельности, в особенности «задач, требующих мудрости».

Книга Вейценбаума оказалась не только трактатом о работе компьюте­ров и написании программ - она превратилась в настоящий крик души, страстный и порой болезненно точный рассказ программиста об ограни­чениях его профессии. Книга не понравилась коллегам Вейценбаума. После её выхода он получил ярлык «еретика» от ведущих компьютерных учёных, в особенности от тех, кто занимался разработкой искусственного интеллекта. Джон Маккарти, один из организаторов первой Дармутской конференции, от имени множества технологов в издевательской форме отозвался о «Возмож­ностях вычислительных машин и человеческом разуме» как о «необоснован­ной» книге и упрекнул Вейценбаума в ненаучном «морализаторстве».

За пределами кругов, связанных с обработкой данных, книгу вообще практически не заметили. Она появилась на свет в момент, когда первые персональные компьютеры лишь начали перемещаться со столов любителей экзотических устройств в массовое производство. Общественность, готовую оседлать волну покупок, принёсшую в итоге компьютеры почти в каждый дом, офис и школу в стране, совершенно не интересовали сомнения отступника.

* * *

Когда плотник поднимает молоток, тот становится, по крайней мере с точки зрения мышления, частью руки плотника. Когда солдат подносит к глазам бинокль, его мозг начинает пользоваться новой парой глаз, момен­тально адаптируясь к иному горизонту видения. Эксперименты с обезьянами и плоскогубцами позволили понять, с какой готовностью пластичный мозг приматов может включать новые инструменты в свои сенсорные карты, пре­вращая искусственное в естественное. В человеческом мозге эта способность развилась куда сильнее, чем у наших ближайших родственников-приматов.

Способность управляться со всевозможными инструментами является нашей отличительной особенностью как биологического вида. Именно это, в комбинации с превосходными когнитивными навыками, и помогает нам так хорошо осваивать новые технологии. Это также помогает нам легко их при­думывать и изобретать.

Наш мозг может без труда представить себе и механику работы, и пре­имущества, связанные с использованием новых устройств, ещё до момента их возникновения. Эволюция нашей экстраординарной умственной спо­собности размывать границы между внутренним и внешним, телом и инструментом, была, по словам невролога из Университета Орегона Скопа Фрея, «вне всякого сомнения, фундаментальным шагом в разви­тии технологии».