Пустышка

Google, верящая в эффективность как абсолютное благо и старающаяся «максимально быстро впустить и выпустить потребителей», полагает, что подобная «расшивка» книги является благом и отнюдь не злом. Менеджер проекта Google Book Search Адам Мэтс соглашается с тем, что «книги часто живут своей трепещущей жизнью вне онлайн-пространства», но при этом полагает, что они способны «жить ещё более восхитительной жизнью в онлайне» . Что значит для книги жить более восхитительной жиз­нью? Возможность быстрого поиска - лишь начало. По словам Google, ком­пания хочет обрести возможность «нарезать и перемешивать» содержание цифровых книг, «заниматься расстановкой ссылок, агрегацией и обменом, вполне привычными для веб-контента, но «практически невозможными в отношении физических книг». Компания уже представила инструмент для разрезания и склейки контента, который «позволяет легко вырезать отрывки из книг, не защищённых авторским правом, а затем размещать их в блоге или на веб-сайте». Она также запустила сервис под названием Popular Passages, способный выделять краткие выдержки из книг, которые цитируются наи­более часто, а для некоторых книг позволяет сделать «словесное облако», позволяющее читателю, по словам компании, «изучить книгу за то секунд». Было бы глупо жаловаться на такие инструменты. Они, безусловно, полезны. Однако их наличие также показывает, что для Google истинной ценностью книги является не её целостность как литературного труда, а наличие массива информации для обработки. Великую библиотеку, которую так торопится создать Google, не стоит путать с библиотеками, известными нам до настоящего времени. Это не библиотека книг. Это библиотека фрагментов.

Проблема состоит в том, что усилия, прилагаемые Google к тому, чтобы сделать процесс чтения максимально эффективным, подрывают основные принципы эффективности, ставшие нам доступными благодаря книгам. Освободив нас от борьбы с декодированием текста, письменность (на папи­русе или бумаге) позволила нам стать глубокими читателями, концентриро­вать внимание, а наш мозг научиться интерпретировать смысл читаемого. Что касается текста на экране, то мы, как и прежде, способны быстро деко­дировать текст (сегодня мы умеем читать быстрее, чем когда-либо), однако не способны давать глубокую и личную оценку тексту или улавливать все его нюансы. Вместо этого мы стремимся к следующему кусочку информации, затем к другому и так далее. Вместо поиска истинного смысла мы начи­наем заниматься поисками «релевантного контента».

В городе Конкорде, штат Массачусетс, стояло тёплое летнее утро. На дворе был 1844 год. Начинающий писатель по имени Натаниэль Готорн сидел на небольшой поляне в лесу, в тихом месте, известном в городке под названием Сонная Лощина. Погрузившись в свои мысли, он впитывал в себя происходившее вокруг. Он находился в состоянии, которое Эмерсон, лидер движения трансценденталистов Конкорда, восемью годами раньше называл «состоянием прозрачных глаз». Позднее он записал в своём дневнике, что видел, как «солнце пробивается сквозь тени, а тени скрывали солнечные лучи, а приятные размышления сочетали в себе и задумчивость, и веселье». Он чувствовал дуновение ветра «как нежнейший вздох, наполненный духов­ной силой. Казалось, он со всей своей мягкой и эфирной прохладой проходит сквозь все препятствия и хранит в себе извечный дух, дрожащий и колеблю­щийся в состоянии вечного восторга». Готорн почувствовал в ветерке при­вкус «аромата белой сосны». Он слышал «бой часов в деревне» и «косарей, где-то далеко точащих свои косы», но и эти «звуки труда, слышные издалека, лишь подчёркивали тишину и спокойствие, окружавшие человека, погружён­ного в спокойствие своих размышлений».

Внезапно его задумчивость прервалась:

Но, слушай! Раздался свисток локомотива - долгий и невыносимо рез­кий крик, нарушающий гармонию на многие километры вокруг. Он расска­зывал историю о занятых жителях больших городов, обычно проводивших время на залитых солнцем улицах, которые вдруг решили провести день в деревне, короче, о беспокойстве как оно есть. Так что в этом поразительном крике не было ничего удивительного - ведь с ним в дремоту вторгался весь шумный мир.

Лео Маркс открывает свою классическую книгу «Машина в саду: техника и идеал сельской жизни в Америке», написанную в 1964 году и посвящённую изучению влияния технологии на американскую культуру, с рассказа об утре Готорна в Сонной Лощине. По словам Маркса, истинным объектом писателя является «ландшафт души» и, в частности, «контраст между двумя состоя­ниями сознания». Тихая поляна в лесу обеспечивает одинокому мыслителю «изоляцию от какого-либо вторжения», защищённое место для размышлений. Шумное прибытие поезда, наполненного занятыми людьми, создаёт «психи­ческий диссонанс, связанный с началом индустриализации»45. Созерцатель­ное мышление подавляется шумом и суетой механистического мира.