Путь

Белобрысый замахнулся плетью, намереваясь просто выпороть не кстати попавшегося на его пути чужака, но тот не стал терпеть подобное. Всадник уже опускал плеть, но путник стремительным движением перехватил ее, поймав витой кожаный ремень, и рванул на себя. Юнец, не ожидавший такой прыти, слетел с седла, сам толком не поняв, как очутился под копытами собственного жеребца.

  - Ты, - мальчишка, которого так унизили на глаза старших товарищей, побагровел, не то от гнева, не то от стыда, выхватив меч. - Как смел, ничтожество? Я снесу тебе голову!

Узкий длинный клинок со свистом рассек воздух, но путник смог уклониться, поднырнув под превратившуюся в неуловимый серебристый росчерк полосу остро оточенной стали. Чужеземец отпрянул, увеличивая расстояние между собой и обозленным сопляком, который, не смутившись неудачи - право же, после столь обидного падения с коня смущаться было уже не чего - поднял меч над головой, вновь бросившись в атаку. Но второй удар нанести рассерженному воину уже не дали.

Всадник, появившийся оттуда-то из-за спины путника, оттеснил его противника, направив своего скакуна между готовыми схватиться людьми. Юнец, не ожидавший появления кого-то третьего, растянулся на дороге, не устояв на ногах. Его клинок с протяжным звоном улетел куда-то в сторону.

  - Альвен, будь я проклят, - прозвучал до боли знакомый голос. Тот, кто столь опрометчиво вмешался в потасовку, помешав пролиться крови, нагнулся, с седла разглядывая путника, так и не ослабившего хватку на древке копья. - Какими судьбами ты здесь очутился?

Путник, не веря своим ушам, поднял голову, в изумлении осмотревшись по сторонам. Чуть поодаль он сразу увидел рослого крепкого мужчину верхом на стройном рысаке. Этот воин, выглядевший слишком утонченно и изящно для простого наемника, приближался к месту стычки, пустив своего скакуна рысью и положив ладонь на рукоять длинного меча. Видимо, он чуть замешался, и спутник того всадника, совсем еще мальчишка, чело которого словно осыпал густой иней ранней седины, опередил его, оказавшись уже в гуще потасовки. И этого парня, одетого в крестьянские лохмотья, сидевшего верхом на измученной кобыле, нисколько не похожей на настоящего боевого коня, путник узнал, верно, в любой толпе даже спустя много лет.

Над Альвеном нависал, сжимая обнаженный корд, ни кто иной, как Ратхар, юный воин, не столь давно спасенный скельдом от верной смерти. Они расстались, но, как видно, судьба решила, что им следует встретиться вновь.

Серая лента дороги прихотливо извивалась, рассекая этот мир от горизонта и до горизонта. Ратхар, которому такое зрелище уже порядком наскучило, посмотрел по сторонам, но не увидел ничего занятного. Поля, перемежаемые перелесками, да редкие крестьяне, уже собиравшие урожая, - вот и все, что мог видеть юноша. Несмотря на то, что столица была в каких-то двух днях пути, всюду царило уныние. Глушь, да и только!

К своему удивление Ратхар осознал, что может думать о чем-то ином, нежели привал, когда можно будет размять затекшие мышцы, ступая по твердой земле, а не колышась в неудобном седле. В последние дни юноша как-то приноровился к передвижению верхом, хотя каждый вечер седалище его по-прежнему весьма ощутимо болело, натертое за долгий день. И пока ожидать, что странствия закончатся достаточно скоро, не приходилось.

  - Жаль, что мы явимся к вашему королю в таком виде, - порой вздыхал рыцарь Бранк Дер Винклен, которого сопровождал на время ставший оруженосцем благородного воина Ратхар. - Ну да ладно, как говорят в закатных степях, не богатство - доблесть, - с невеселой усмешкой добавлял он неизменно. - Думаю, для верных слуг и умелых воинов владыка Альфиона не пожалеет кольчуги и боевого коня.

Дьорвикский рыцарь не оставлял надежды завербоваться в наемную гвардию короля Эйтора, охранявшую самого государя, а также столицу и прилегающие к ней земли, королевский домен. Возможно, повстречаться с разъездами этих воинов путникам предстояло уже совсем скоро, ведь они были всего в нескольких часах от границы владений Эйтора. Пока же вокруг тянулись поля и леса, безраздельно принадлежащие лорду Кайлусу, нобилю, имя которого было знакомо даже Ратхару, жившему за сотни лиг от этих краев.

Тракт, что вел от южной границы Альфиона к самому Фальхейну, прежде служил для перевозки серебра из расположенных возле границы рудников. И дорога, и серебряные копи как раз и были собственностью древнего рода Кайлусов. Будто бы прежде заглядывавшегося и на королевский трон. Что ж, возможно, некогда этот край и был сказочно богат, но теперь юноша, успевший кое-что увидеть за время своих скитаний по королевству, не находил заметных отличий от того убожества, к которому привык у себя дома.